Порода собаки пуаро агаты кристи немой свидетель

Ёпрст Извес­тный
[253K]

Этот “немой свидетель” был терьером. Агата Кристи даже посвящение к этой книге написала следующее (почти дословно):

А в детективе участвовал пес Боб. Жесткошерстый терьер Эмили Аранделл. Который и был свидетелем по делу о смерти своей хозяйки. И в конце концов даже переселился к Гастингсу, другу Пуаро.

автор вопроса выбрал этот ответ лучшим

Всегда приятно ответить на вопрос по произведению любимого автора, никакую информацию искать не нужно, ну а если вы не участники викторины всегда можно найти краткое содержание. Из всего представленного списке нужно выбирать- Собаку, именно она герой этого произведения Агаты Кристи.

Для поклонников творчества Агаты Кристи этот вопрос не покажется особо сложным.

Речь идет о романе “Немой свидетель” (или другой вариант “Безмолвный свидетель”), где одним из действующих лиц был пес породы фокстерьер по кличке Бобби.

Таким образом, из предложенного в вопросе списка, необходимо выбрать верный ответ – СОБАКА.

Подробнее о сюжете этого известного детективного романа Агаты Кристи можно узнать здесь.

Удачливый детектив из произведения Агаты Кристи “Немой свидетель” при раскрытии преступления умело пользовался всем тем, что давало ему “зацепку” для поиска преступника. Эркюль Пуаро сумел привлечь к раскрытию убийства женщины даже фокстерьера Бобби. В результате тайна преступления была раскрыта, благодаря смекалке детектива и показаниям собаки. Поэтому верным ответом на вопрос будем считать вариант: собака.

По сюжету романов Агаты Кристи, все расследования ведет детектив Пуаро. В конкретном романе “Немой свидетель”, на помощь сыщику приходит пес по кличке Боб. Правильный ответ легко выбрать из предложенных вариантов, это собака.

Ответ на задание – СОБАКА.

Наш герой, пес Боб расположен на обложке внизу справа. Кстати, этот персонаж встречается и в других романах.

Для того, чтобы выбрать ответ на этот вопрос, нужно ознакомиться с содержанием романа Агаты Кристи “Немой свидетель”, который является не так широко известным публике, как некоторые другие её произведения. Чтобы не перечитывать весь текст, посмотрим краткое описание:

Как видим, в качестве одного из основных персонажей фигурирует “Собака”.

Всемирно известный писатель детективных романов, Агата Кристи очень популярна, в том числе и в нашей стране. В нашем вопросе речь идет об одном из ее малоизвестных романов, Немой свидетель. Именно им и оказалась, согласно тексту, СОБАКА, понятно, почему немая, так как не может сказать.

Героем книг Агаты Кристи является знаменитый сыщик Эркюль Пуаро.

В одном из ее рассказов “Немой свидетель” Эркюлю Пуаро в расследовании смерти женщины помогает собака.

Правильный ответ находится на второй строчке предложенных варинтов.

Если даже просто прочитать краткое содержание романа Агаты Кристи “Немой свидетель”, то и из этого краткого содержания можно будет узнать, что героем этого романа Агаты Кристи является такой персонаж, как … СОБАКА.

Свидетель, конечно, обязательно должен быть немым. Хорошо, если он также слепой и глухой.

У Агаты Кристи свидетелем оказалась СОБАКА, сыщику однако повезло, она оказалась смышленой и помогла распутать дело.

Внутренний мир Литлгрин-хауса

Покинув церковное кладбище, Пуаро живо направился в сторону Литлгрин-хауса.

Я догадывался, что он и дальше собирается играть роль потенциального покупателя. Осмотрительно держа в руке разные смотровые ордера — верхним, естественно, лежал ордер на осмотр Литлгрин-хауса, — мой друг открыл калитку и направился по дорожке к парадной двери.

На сей раз нас не встретил доброжелательный фокстерьер, но из дома доносился приглушенный лай — подозреваю, что из кухонных владений.

Вскоре мы услышали шаги из холла, и дверь открыла миловидная женщина лет пятидесяти-шестидесяти, явно из той благообразной породы слуг, что так редко встречаются в наши дни.

Пуаро представил свои полномочия.

— Да, сэр, агент по недвижимости уже звонил нам. Прошу вас, сэр, не желаете ли войти?

Ставни, закрытые, как мне помнилось, во время нашей первой разведывательной прогулки, теперь успели открыть, приготовившись к нашему визиту. В доме, надо заметить, царили безупречная чистота и порядок. Наша проводница, несомненно, была исключительно добросовестна.

— Вот, сэр, малая утренняя гостиная.

Я окинул помещение одобрительным взглядом. Славная комната с большими окнами, выходящими на улицу. Добротная старомодная обстановка, в основном Викторианской эпохи, однако резной книжный шкаф явно изготовлен еще в стиле Чиппендейла, а набор изящных кресел, судя по виду, вышел из мастерской Хепплуайта[17].

Мы с Пуаро изображали покупателей, привычных к осмотру домов. Стояли, не шелохнувшись, с легкой неловкостью разглядывали интерьер, бормоча замечания наподобие: «Вполне мило», «Какая славная комната», «Вы сказали, это гостиная?»

Горничная провела нас через холл в похожую комнату в другой половине дома. Она оказалась значительно больше.

Здесь господствовал викторианский стиль. Массивный обеденный стол красного дерева, тяжеловесный буфет почти багряного оттенка с великолепными гроздьями резных плодов, солидные, обтянутые кожей стулья. На стене висели, очевидно, портреты членов семьи. Фокстерьер продолжал приглушенно лаять, запертый в каком-то уединенном месте. Внезапно лай стал значительно громче. И достиг своей кульминации, когда мы услышали, как по холлу мчится сам источник лая.

«Кто это заявился к нам в дом? Да я живо разделаюсь с ним, только клочки полетят по закоулочкам!» — таков был задиристый настрой нашего бдительного сторожа.

Остановившись в дверях столовой, он старательно принюхался.

— Ох, Боб, ты все-таки вырвался, озорник, — воскликнула наша сопровождающая. — Не бойтесь, сэр. Он не причинит вам никакого вреда.

Боб, обнаружив приличных посетителей, действительно радикально изменил манеру поведения. С важным видом он вошел в столовую и тактично представился нам.

«Кажется, я рад вас видеть, — словно заметил он, обнюхав наши лодыжки. — Простите великодушно за то, что облаял, но сами понимаете, работа такая. Принимать чужаков, знаете ли, надо с осторожностью. Хотя у нас обычно жутко скучно, и я искренне рад гостям. Предполагаю, что у вас самого есть собака?»

Последнее предположение относилось ко мне, поскольку я, наклонившись, погладил его.

— Славный мальчуган, — сказал я горничной. — Хотя и нуждается в небольшой стрижке.

— Верно, сэр, его обычно стригли трижды в год.

— Так он уже вошел в почтенный возраст?

— О нет, сэр. Бобу не больше шести. А иногда он ведет себя совсем по-щенячьи. Схватит кухаркины тапки и резвится с ними. Он у нас очень добрый, правда, в это трудно поверить, зная, какие грозные концерты он иногда он закатывает. Но постоянно облаивает только нашего почтальона. И тот, бедный, его откровенно боится.

Боб уже полностью обнюхал брюки Пуаро. Узнав все что можно, он многозначительно пофыркал («Гм, терпимо, но с собаками эта персона явно не на короткой ноге») и, склонив голову набок, опять с надеждой глянул на меня.

— Просто ума не приложу, почему собаки вечно гоняются за почтальонами, — продолжила наша проводница.

— Причины очевидны, — заметил Пуаро. — Это ведь повод показать свое недовольство. Пес умен и делает выводы на основе своего понимания ситуации. Любая собака вскоре узнает, что одних людей впускают, а других не впускают в дом. Eh bien, кто из визитеров с упорной настойчивостью пытается получить доступ, трезвонит в дверь по два-три раза на дню, ему постоянно отказывают в гостеприимстве, а он упрямо возвращается? Естественно, почтальон. И собака ясно понимает свой долг: прогнать этого нежеланного гостя и по возможности укусить его. Весьма разумные действия.

Он одарил Боба сияющей улыбкой.

— Полагаю, он на редкость умен.

— О да, сэр. Боб все понимает почти как человек.

Горничная открыла очередную дверь:

Гостиная навевала воспоминания о прошлой эпохе. В воздухе витало слабое благоухание сухих цветочных лепестков. Старая и выцветшая ситцевая обивка мебели радовала глаз гирляндами роз. Стены украшали многочисленные гравюры и акварели.

Занятное зрелище представляла и большая коллекция декоративного фарфора — хрупкие миниатюры фривольных пастушков и пастушек. Подушки скрывались под искусно вышитыми гобеленовыми чехлами. В затейливых серебряных рамках поблескивали выцветшие фотографии. Многочисленные инкрустированные шкатулки чередовались с затейливыми чайницами. Более всего меня очаровали две выставленные на застекленных полках изящные женские фигурки, вырезанные из шелковистой китайской бумаги. Одна китаянка работала с прялкой, а у второй на коленях нежилась кошка.

Я словно окунулся в атмосферу былых времен, деятельного и утонченного отдыха, проникся духом жизни, приличествовавшей «леди и джентльменам». Эта гостиная вполне оправдывала свое исконное название — «комната тихого уединения»: сюда дамы удалялись отдохнуть в покое после обильного застолья с гостями. Когда-то в таких комнатах хозяйка дома занималась рукоделием, а если изредка избранному представителю мужского пола и дозволялось выкурить здесь трубку, то на следующий день все портьеры тщательно выбивали и комнату хорошо проветривали.

Мое внимание привлек Боб. Он сидел возле изящного столика с двумя ящиками и словно гипнотизировал его взглядом.

Увидев, что я посмотрел на него, пес тут же жалобно тявкнул, переводя взгляд с меня на столик.

— Чего он хочет? — спросил я.

Наш интерес к Бобу порадовал горничную, которая, очевидно, обожала этого домашнего питомца.

— Свой мячик, сэр. Он обычно лежал в том ящике бюро. Потому-то Боб и сидит рядом с просительным видом, — пояснила она и, повысив голос до умилительного фальцета, добавила, обращаясь уже к собаке: — Больше его там нет, красавчик. Мячик Боба теперь на кухне. Да, Бобби, на кухне.

Боб перевел на Пуаро нетерпеливый взгляд.

«Вот глупая женщина, — казалось, говорил он. — Вы вроде поумнее будете. Мячики хранятся в специальных местах, и этот ящик — одно из таких местечек. Там всегда прятали мои мячики. Поэтому и сейчас там должен быть мячик. Разве это не очевидно с точки зрения собачьей логики?»

— Теперь его там нет, малыш, — уверенно добавил я.

Пес с сомнением глянул на меня. Вскоре мы покинули гостиную, и Боб неохотно последовал за нами, похоже сомневаясь в правдивости наших заверений.

Далее нам показали разнообразные кладовки, чулан и небольшую буфетную.

— В этой буфетной, сэр, хозяйка обычно занималась цветами.

— А вы давно служите в этом доме? — поинтересовался Пуаро.

— Двадцать два года, сэр.

— Так вы одна следите тут за порядком?

— Я и кухарка, сэр.

— Она тоже долго работала у мисс Аранделл?

— Четыре года, сэр. Прежняя кухарка умерла.

— А если я куплю этот дом, вы согласитесь остаться?

— Сэр, вы, конечно, очень добры, — смущенно покраснев, ответила женщина, — но мне уже хочется уйти на покой. Хозяйка завещала мне приличные деньги, и я собираюсь переехать к брату. Я присматриваю за хозяйством по просьбе мисс Лоусон, пока дом не будет продан.

Пуаро понимающе кивнул.

Молчаливую паузу нарушили новые звуки:

«Тук, тук, тук-тук-тук!» Громкость и скорость этих однообразных ударов, казалось, усиливались по мере спуска с какой-то высоты.

— Это Боб играет, сэр, — улыбнувшись, пояснила горничная. — Он все-таки отыскал свой мячик и теперь сталкивает его по лестнице. Его любимая забава.

Подходя к лестнице, мы успели заметить, как темный мячик скатился с последней ступени. Я поднял его и глянул наверх. Боб стоял, расставив лапы, на лестничной площадке, виляя хвостом. Я подбросил ему мяч. Он ловко поймал его, пожевал немного с явным удовольствием, потом положил между лап и принялся аккуратно подталкивать его вперед носом, в итоге спихнув мячик на первую ступеньку и позволив ему скатываться вниз по лестнице, а сам, с полным восторгом помахивая хвостом, следил за спуском игрушки.

— Он способен играть с мячом часами, сэр. Постоянно. Может развлекаться так целый день. Потом поиграем, Боб. Господам сейчас недосуг развлекать тебя.

Любой домашний питомец обычно располагает к дружелюбному общению. Наш интерес и явная симпатия к Бобу не оставили и следа от церемонности, присущей благовоспитанной служанке. Пока мы поднимались на второй этаж, горничная словоохотливо рассказывала о том, насколько Боб чудесная и сообразительная собака. Мячик остался у подножия лестницы. Когда мы поднялись, Боб бросил на нас неодобрительный взгляд и с достоинством спустился за мячом. Свернув направо, я заметил, что он уже медленно поднимается обратно, зажав игрушку в зубах, всем своим видом изображая немощного страдальца, вынужденного из-за людского легкомыслия тратить последние силы.

Во время обхода спален Пуаро снова стал вытягивать из нашей проводницы нужные сведения.

— Здесь, по-моему, когда-то проживали все четыре сестры Аранделл? — спросил он.

— Поначалу да, сэр, но всех четырех я не застала. Мне довелось служить только мисс Агнес и мисс Эмили, да и то мисс Агнес быстро покинула наш мир. Хотя она была младшей в семье. Даже удивительно, что ей пришлось уйти раньше своей старшей сестры.

— Вероятно, она отличалась слабым здоровьем?

— Нет, сэр, в том-то и странность. Самой болезненной как раз считалась моя последняя хозяйка, то есть мисс Эмили Аранделл. Доктора с ней никакого покоя не знали: то одно у нее болело, то другое. А мисс Агнес всегда отличалась крепким здоровьем и все-таки умерла первой, а мисс Эмили, с детства считавшаяся самой хрупкой, пережила всех. Как загадочно порой распоряжается судьба…

— Да, поразительно, как часто такое случается.

И Пуаро начал рассказывать, подозреваю, вымышленную историю о своем болезненном дядюшке-долгожителе, которую я счел излишним повторять здесь, дабы не утомлять читателя. Достаточно сказать, что желаемый результат был достигнут. Разговоры о смерти и сопутствующих ей обстоятельствах лучше иных тем развязывают людям языки. А у Пуаро появилась возможность задавать вопросы, которые двадцатью минутами ранее вызвали бы враждебную подозрительность.

— Наверное, мисс Аранделл долго страдала?

— Нет, сэр, не сказала бы. Недомогание она ощущала давно. Понимаете, пару лет назад она переболела желтухой. Ходила вся желтая, даже белки глаз пожелтели…

— О да, это весьма серьезная болезнь! — И последовал шутливый рассказ о некоем кузене Пуаро, который пожелтел, как китаец.

— Да-да, все происходило именно как вы и сказали, сэр. Бедняжка тогда очень страдала. Не могла даже толком поесть, ничего в ней не приживалось. Честно сказать, даже наш доктор Грейнджер едва ли верил, что она оправится. Хотя он умел найти к ней подход, мог и припугнуть когда надо, чтобы она не капризничала. «Хватит, — говорил он, — попусту валяться в постели, — вы еще не заказали надгробный памятник!» А она ему в ответ: «Нет уж, доктор, я еще поборюсь за жизнь». Тогда он улыбался и заявлял: «Вот и отлично, как раз такой ответ мне и хотелось услышать». У нас в то время жила профессиональная сиделка, вот она-то и внушала нашей хозяйке, что болезнь эту ей не пережить. Даже доктору заявила однажды, что не стоит мучить старушку, пытаясь накормить. Но доктор ее отругал. «Какие глупости, — возмутился он. — Какие еще мучения? Надо насильно запихивать в нее еду». И велел регулярно потчевать мисс Аранделл мясным бульоном, предварительно давая чайную ложку бренди. А напоследок он сказал этой сиделке то, что мне до конца дней не забыть. «Вы, — говорит, — милая моя, еще девчонка и даже не догадываетесь, какие скрытые силы появляются в старости. Это молодые люди отдают Богу душу, поскольку ничего не смыслят в жизни. Покажите мне старика, разменявшего восьмой десяток, и вы покажете мне настоящего бойца, сохранившего волю к жизни». И ведь верно, сэр. Не зря говорят, что старики обладают удивительной стойкостью! А доктор объяснил, почему люди доживают до глубокой старости.

— О да, это очень правильные слова, на редкость мудрые! Видимо, это в полной мере относится и к мисс Аранделл? Она вновь ощутила интерес к жизни?

— Именно, сэр. Несмотря на физическую немощь, ее ум оставался на зависть острым. Как я и говорила, мисс Эмили победила болезнь, сиделка только диву давалась. Эта самоуверенная молодая нахалка в накрахмаленном халате маялась от тоски на дежурствах да все чаи распивала.

— Воистину так, сэр. Разумеется, поначалу хозяйке приходилось быть очень осторожной, соблюдать строгую диету: все только парное, протертое да отварное, ничего жирного, даже яйца доктор не разрешал. Ох и надоела ей тогда вся эта пресная размазня.

— Но главное, что она выздоровела.

— Верно, сэр. Конечно, печень иногда у нее побаливала. Я так понимаю, желчь начала понемногу разливаться. Ведь потом она перестала осторожничать, забыла о диете, но боли не особо мучили ее, вплоть до последнего приступа.

— Неужели мисс Аранделл свалила та же болезнь?

— Увы, это так, сэр. Хозяйка опять ужасно пожелтела, очень уж страшная болезнь с тяжелыми последствиями. Боюсь, однако, тут уж она сама, бедняжка, навлекла на себя такое несчастье. Много неположенного ела. В тот самый вечер, когда ей стало плохо, на ужин приготовили карри. Как вы знаете, сэр, карри — блюдо довольно жирное и острое.

— То есть болезнь проявилась неожиданно?

— Пожалуй, да, сэр, хотя доктор Грейнджер говорил, что хворь исподволь подтачивала ее силы. К этому добавилась простуда — погода-то в апреле у нас еще очень переменчива. Ну и опять же слишком жирная пища.

— Неужели компаньонка… ведь мисс Лоусон жила здесь в качестве компаньонки? — не могла отговорить ее от злоупотребления жирными блюдами?

— Не думаю, что мисс Лоусон позволяли соваться со своими советами. Мисс Аранделл терпеть не могла, когда ей указывали, что делать.

— А мисс Лоусон жила с ней во время предыдущей болезни?

— Нет, она появилась уже позже. И прожила-то при хозяйке всего около года.

— Но до нее, наверное, были и другие?

— О да, много их здесь перебывало.

— Похоже, компаньонки, в отличие от слуг, у вас надолго не задерживались, — с улыбкой заметил Пуаро.

— Это так, сэр, но нам было проще угодить ей, — покраснев, призналась горничная. — Мисс Аранделл редко выходила из дома, и ей постоянно требовалось то одно, то другое… — Она задумчиво умолкла.

Пуаро немного понаблюдал за горничной.

— Я немного разбираюсь в умонастроениях пожилых дам, — наконец сказал он. — мне хватает новых впечатлений. И, вероятно, досконально узнав человека, они теряют к нему всякий интерес.

— В целом, сэр, ваши заключения верны. Вы попали в самую точку. Когда к нам приезжала новая претендентка, мисс Аранделл обычно принималась ее выспрашивать. Про жизнь, про детство, где она побывала, какие у нее взгляды… Ну а потом, все разузнав, хозяйка опять начинала откровенно скучать.