Котофеи

Письмо кота в деревню

Здравствуй, бабушка! Возьми меня в деревню!
В душном городе не мил мне белый свет.
Очень хочется полазить по деревьям,
А во дворике у нас деревьев нет.

Молочка с утра так хочется парного,
А у нас только в пакетах молоко.
Соглашаюсь даже сам доить корову,
Хоть коту доить корову нелегко.

Что там Шарик? Оклемался после драки?
Говорил ему на дачи не ходить.
Знаешь, бабушка, здесь люди, как собаки:
Норовят друг друга цапнуть, укусить.

Прогуляюсь осторожненько немножко.
Пуще веника машин вокруг боюсь!
Задавил кто-то вчера случайно кошку,
Задавил да и уехал: ‘ Ну и пусть! ‘

А трущобный кот сказал, что не случайно.
Правда, этому поверить не могу.
Я , бабулечка, души в тебе не чаю!
Забирай меня скорей, а то сбегу!

Всех мышей тебе, родимая, поймаю!
А у нас мышей вовек не отыскать.
Каждый день я за тобой сильней скучаю
И мечтаю на руках твоих мурчать.

Каждый день твою избушку вспоминаю,
Где на печке так уютно подремать.
За цыплятами смотреть я обещаю
И с противным индюком не враждовать!

Лишь, бабуля, забери меня в деревню!
До свиданья и большой тебе привет!
Очень хочется полазить по деревьям.
Твой Василий, поневоле домосед.

Так вышло, что кот, ночевавший в подъезде,
Спас дом от пожара — тревогу поднял
И стал котофей запредельно любезен
Всем тем, кто вчера его прочь выгонял.

Всем тем, кто не ставил его ни во грошик,
А нынче пушистой бесценностью счёл,
Единственным, избранным, самым хорошим!
Теперь обожали кота горячо.

С ним делали селфи, его обнимали
И каждый героя спешил накормить.
Ему несравненное имечко дали,
Такое и лев бы гордился носить!

Ходил котофей из квартиры в квартиру —
Буквально за стол приглашали присесть.
С ним вежливы были как с тигром из тигров,
Зайдёт если в гости — великая честь.

Ошейник от блох, мягкий коврик купили
И даже когтеточку приобрели!
Вдобавок бездомных котов не забыли —
Трущобники местные прям расцвели!

Но кот, что ферзём обернулся из пешки,
Нет-нет, а под лестницей думал порой:
А что же мешало любить меня прежде?
Неужто я раньше совсем был другой.

КОТЁНОК И РОМАШКА

С бездомным котёнком никто не водился,
Никто не хотел замечать малыша
И только с ромашкой он крепко сдружился,
Как будто в цветке есть кошачья душа.

Она каждый раз утешала бедняжку,
Всерьёз говорила, что время грядёт,
Когда малыша из трущобности тяжкой
Домой новый друг навсегда заберёт.

И верил котёнок цветочным словечкам,
Взбодрившись, силёнки опять обретал,
И всем обездоленным кротким сердечком
О будущей встрече мечтал и мечтал.

Однажды котёнок вернулся к ромашке,
А нет её больше — сорвав, унесли.
Заплакал сиротка, расстроенный страшно,
Изгой беспощадной трущобной земли.

Но горестный плач был внезапно услышан:
Котёнка мужик бородатый забрал.
Случайно не там из автобуса вышел
И к дому сквозь глушь подворотен петлял.

Давно стал солидным котищем бродяжка,
Но летом на даче, как робкий малыш,
Он прячется возле калитки в ромашки
И слушает долго цветочную тишь.

Подружку былую свою вспоминает,
Умевшую чутко его утешать.
Хозяин, смеясь, никогда не узнает,
Что есть в котофее ромашки душа.

На свете хватает историй,
Способных весьма удивлять,
Но кот, подружившийся с морем,
Про них не сподобился знать.

Он просто сюда приблудился,
Хозяйка его умерла.
Не плавал, но с морем сроднился,
Без крова да не без тепла.

Днём прятался в скалах прибрежных,
Где ключик струился легко,
В пещерке дремал безмятежно,
Ценя одинокий покой.

Но в сумерках и до рассвета
Гулял у просторов морских,
Совсем в темноте незаметный
Для поздних компаний людских.

Немало секретных местечек,
Изведавши, облюбовал.
Смотря на воды бесконечность,
О чём-то подолгу мечтал.

На отмели после отлива
Поесть котофей находил.
Нередко еду бережливо
К себе про запас уносил.

Ракушками лихо игрался
И с крабами озорничал,
И с наглыми чайками дрался,
Но чаще давал стрекача.

А ежели вдруг одичало
Сжималось сердечко порой,
То море всегда убеждало,
Что надо бороться с хандрой.

Что вечных разлук не бывает
Для тех, кто храня память лет,
С любовью о встрече мечтает,
Надеждой и верой согрет.

И там, где тоска, улетучась,
Не властна глаза омрачить,
У юной хозяйки на ручках
Дождавшийся кот замурчит.

Есть в доме котик у девчонки,
Весёлый, умный, нежный кот.
Растут почти у дома ёлки,
Сосна могучая растёт.

Блестит ручей, переливаясь,
Не замерзая в холода,
У речки вызывая зависть,
Что замерзает как всегда.

Здесь ходят за окном по тыну
Соседи — важные коты,
Венчая чудную картину
Щемящей сельской красоты.

Всё это котофей не видит:
Он с детства совершенно слеп,
Во дворик прогуляться выйдет —
То сам, то за хозяйкой вслед.

Пять лет назад отец девчонки
От воронья беднягу спас.
У полумёртвого котёнка
Зияли раны вместо глаз.

Пока лечили — вырос крошка,
Стал замечательным котом.
Не скажешь по нему, что в прошлом
Он был истерзан, как никто.

Да, кот слепой, не видит света,
Не видит зимушку с весной,
Не видит осени и лета,
Не видит солнышка с луной.

Не видит ничего, что кошкам
Дано обыденно узреть,
Но день за днём не понарошку
Живёт и будет жить так впредь.

Ведь быть проворным наловчился,
Гоняет кур туда-сюда,
Шагать по тыну научился,
Не оступаясь никогда.

Он даже чашку не уронит,
На стол запрыгнув невзначай!
Мух на окне не проворонит
И ловит мышек по ночам.

Без глаз умея обходиться,
Переборол кот слепоту.
Зовут поесть и он примчится
Под стать обычному коту.

Он видит многое такое,
Чего другим не увидать,
Не ценит скучного покоя,
Не собирается страдать.

Коту на месте не сидится,
А коли надо отдохнуть —
Вздремнуть на коврике ложится,
Где сны глаза ему вернут.

. Не видит и свою хозяйку,
Что перешла в девятый класс,
Но если ей на сердце зябко —
Учует мигом каждый раз.

Заскочит на коленки плавно,
Начнёт, ласкаясь, утешать.
Он словно ведает о главном,
Делиться знанием спеша.

Незримым задушевным взглядом,
Поднявши морду, скажет ей:
‘ Держись, родимая! Я ж рядом!
Всё будет супер! Мне видней. ‘

СЛУЧАЙ НА ПОМОЙКЕ

В помойке роясь, кот трущобный,
Поев, заметил бутылёк,
И, ароматом увлечённый,
Его в сторонку поволок.

Зубами в пробочку вцепился,
Напрягся, малость покряхтел,
И с треском бутылёк открылся,
А кот на сажень отлетел.

Заволокло помойку дымкой,
Возник из дымки милый джинн,
Что, потрепав кота по спинке,
Воскликнул: ‘ Здравствуй, господин!

Мой избавитель бесподобный,
Владыка помыслов и грёз!
Коль я тепереча свободный,
Могу тебя вознесть до звёзд!

Захочешь, обернёшься львищем
С роскошной гривой золотой
И будешь львиц иметь три тыщи,
Одна прекраснее другой!

Дворцы? Могущество? Бессмертье?
Не сомневайся, прикажи!
Я потрясён тобой безмерно!
Исполню всё, ты заслужил. ‘

‘ О львах я ничего не знаю, —
Ответил, засмущавшись, кот.
Бессмертье я не принимаю,
Оно само меня найдёт.

Дворцов, могущества — не надо,
Не усложняй, благодарю.
К великим не стремлюсь наградам,
В подвале я и так царю.

А впрочем, погоди-ка, старче,
Ты сделай, чтобы люди здесь,
Преобразившись, стали мягче,
Давали чаще бы поесть?

Или хотя бы не ругали,
Встречая, не старались пнуть?
Уж я не пропаду в подвале,
А тут поем чего-нибудь. ‘

Джинн, сокрушён невероятно,
Запричитал почти навзрыд,
И в бутылёк полез обратно,
Моля прочней навек закрыть.

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ СТАРОГО КОТА

Почуял старый бедолага,
Потёртый беспризорный кот,
Что срок выходит передрягам,
Что очень скоро он умрёт.

Почуял по-кошачьи точно,
Но перед тем, как умирать,
Решил в родных местах чуточек
В заветном прошлом побывать.

Хотел сперва залезть на крышу,
Где летом славно загорал,
Но счёл, вздохнувши, это лишним,
Ведь сил бы много растерял.

До пустыря добрёл, где прежде
В камнях пережидал испуг.
Зашёл и в парк, где ждал с надеждой,
Что вдруг его заметит друг.

Нырнул в объятия подвала,
Где обретал зимой тепло.
Он здесь однажды даже плавал —
Трубу внезапно прорвало.

Прилёг во дворике на лавку,
Смотря задумчиво кругом.
Не раз на ней дремал он сладко,
Сопя в безмолвии ночном.

Вон там когда-то спас ребёнка
От обезумевшего пса,
А мог бы убежать в сторонку
И был тогда целей бы сам.

Вон там, безмерно изловчившись,
Ворону наглую поймал,
А там неловко отличился —
На дядьку с яблони упал.

А здесь нередко угощали,
Теперь-то жмутся угостить,
Как будто милым был вначале,
Да перестал им после быть.

Кот спрыгнул, постоял немножко,
И захромал, хвостом махнув,
Туда, куда уходят кошки,
В нам неизвестную страну.

Игрались на площадках дети,
Болтали мамы о своём,
А он в последний день на свете
Последним впечатлялся днём.

И майский воздух ощущая,
Хоть осень листьями цвела,
Он с миром ласково прощался,
Пусть жизнь неласковой была.

Но не жалея о вчерашнем,
Лишь горько об одном жалел,
Что котофеем стать домашним
За годы так и не успел.

Трущобный котёнок к мамане пристал:
‘ Скажи, кто наш враг главный самый?
Кого пуще всех опасаться котам? ‘
И вот, что ответила мама:

‘ Сынок, это хитрый, расчётливый враг,
Изменчивый, подлый, коварный.
Он может прикрыться личиной добра,
Хоть в злости не ведает равных.

Он лакомством может тебя подманить,
Схватить и потом издеваться,
Он ради потехи способен убить,
Мученьем готов наслаждаться.

Он может ударить тебя ни за что,
Сочтя воплощеньем уродства,
И он, погубитель бездомных котов,
Спокон человеком зовётся.

Его ты и бойся, его берегись,
С ним будь осторожен, сыночек.
Пусть мы для людей далеко не враги —
Враждебны к нам многие очень. ‘

‘ Ужасно, маманя. Тогда расскажи,
А кто же наш друг главный самый?
Кто с нами по-честному будет дружить? ‘
И вот, что ответила мама:

‘ Сынок, это лучший всамделишний друг,
Заботливый, чуткий, надёжный.
Принёс нам колбаски вчера поутру,
Как впрочем и вечером тоже.

Он может легко от морозов спасти,
В подъезд запуская погреться.
Он может тебя даже в сердце впустить,
Имея великое сердце.

Ведь может к себе, полюбивши, забрать
И будешь питомцем домашним.
В нём столько заложено небом добра,
Что зло в мире сгинет однажды.

И мы для него — во плоти красота,
Которой не найдено сходства,
И он, покровитель бездомным котам,
Спокон человеком зовётся. ‘

‘ Как сложно, маманя, два смысла понять!
Но кое-что вроде понятно. ‘ —
Малыш пропищал и ушёл погулять,
Уже не вернувшись обратно.

НА ВСЕ ОСТАВШИЕСЯ ДНИ

Возле обочины дороги
Лежал машиной сбитый кот.
Увы, для котофеев многих
Жестокий уличный исход.

Но этот кот зашевелился,
И, встав на лапы кое-как,
В канаве ближней схоронился,
Где обессиленно обмяк.

Ужасно голова болела,
Не мог подумать ни о чём.
Однако кости были целы
И не хлестала кровь ручьём.

Но, оклемавшись, кот вдруг понял,
На лапе ранку зализав,
Что ничегошеньки не помнит,
Не властен жизнь мотать назад.

Что память ясная сменилась
Чернейшей беспроглядной мглой!
Напрягся, но не получилось
Узреть день сгинувший былой!

К чужим домам побрёл, хромая,
Растерян в городе чужом,
В полночный час чужого мая
В чужую темень погружён.

Чужие запахи струились,
Чужие бегали коты,
Чужие звуки доносились,
Чужие высились кусты.

В чужом заночевавши сквере,
Кот просыпался много раз.
Он сам себе ещё не верил,
Что сам себе чужой сейчас!

Вернуть стараясь день вчерашний,
Копался в памяти зазря:
‘ Бездомный я или домашний?!
Ну, кто же? Кто же?! Кто же я?! ‘

Он и потом ещё пытался
Напрасно прошлое обресть,
Когда по городу скитался,
Искал хоть что-нибудь поесть.

Гудела голова частенько,
Но постепенно гул пропал.
За год освоился котейка,
Зимой беднягу спас подвал.

В голодных буднях закаляясь,
Смекалку здорово развил:
Нередко, дохлым притворяясь,
Птиц на помоечке ловил.

Конечно, потрепало время,
Но обездоленность вкусив
И глубь отчаянья измерив,
Он снисхожденья не просил.

Лишь иногда, желая ласки,
Пусть неуклончиво дичал,
Сидел кот в скверике на лавке,
Как бесприютная печаль.

И вот в один такой денёчек
Девчонка села рядом с ним:
‘ Ты не узнал меня, Дымочек?
Ты только не пугайся, Дым!

Мы год тебя повсюду ищем!
Какое чудо, что живой!
Зачем за дверь бесследно вышел?
Малыш неповторимый мой!’

Дымка, рыдая, обнимала,
Сводя беспамятство на нет,
И кот всё вспомнил мал-помалу,
Её узнав, прильнул в ответ.

И замурлыкал, ощущая,
Тепло хозяйских нежных рук.
Постиг утраченное счастье,
Ведь есть теперь любимый друг.

И было всё знакомо дома:
Диван, шкаф, кресло и кровать!
Кот месяц отъедался вдоволь,
Забыв, что значит горевать.

Опять заботой окружённый,
Он по-кошачьему расцвёл.
Играл с потёртым медвежонком
И прыгал под шумок на стол.

Тетрадки воровал украдкой,
Как в прежней жизни воровал.
Дремал с хозяюшкой в кроватке,
Как раньше возле ног дремал.

И торопил её проснуться,
Как торопил досель, точь-в-точь.
Любил в лицо мордашкой ткнуться,
Любил с уборочкой помочь.

Их дружба — светлое богатство
На все оставшиеся дни.
Им никогда не догадаться —
Ошиблись в скверике они.

ПРИЗРАК ГРУСТНОГО КОТА

В одном многоэтажном доме,
Чья потрясает высота,
Недельки две и очень долго
Жил призрак грустного кота.

Бродил ночами по квартирам,
Сквозь стены лихо проходил
И вёл себя довольно мирно,
Но всех мяуканьем будил.

Мяукал громко, сиротливо,
С душетерзающей тоской,
С невыносимой жуткой силой,
Что вмиг калечила покой.

В него швыряли тапки — мимо,
Ловили — не могли поймать.
Стреляли и втыкали вилы —
Опять, конечно, двадцать пять.

Бабулечку на унитазе
Заикой сделал невзначай.
Кота ночной прозвали мразью,
Чуть ночь и уши закрывай.

И ничего не помогало!
Святой водой — хоть пол залей.
Вконец мяуканье достало
Обескураженных людей.

Но вот однажды лунной ночью
Девчушке Насте лет пяти
Кефиру захотелось очень.
Пришлось на кухню ей пойти.

Глядит, а там на стуле старом
Сидит в унылой тишине
Тот самый призрачный котяра,
Грустит, не думая о сне.

И почему-то не мяучит,
И почему-то не орет,
Как будто ждёт заветный случай,
Едва надеясь, тщетно ждёт.

‘ Ой, котик! ‘ — девочка сказала.
‘ Проголодался, бедный, да? ‘
Колбаски быстренько достала
Из холодильника тогда.

И с благодарными слезами
Ей кот в глазёнки посмотрел.
Сражённый детскими словами
Повеселел, точь-в-точь поел.

Сияньем нежным озарился,
Проникновенно
замурчал
И, замерцавши, растворился.
Он лишь добра людского ждал.

ПАМЯТИ БЛОКАДНЫХ КОШЕК

Во дворике питерском летним денёчком
Котов старичок увлечённо кормил.
Вовсю улыбался, расстроганный очень,
И что-то хвостатым друзьям говорил.

А два паренька хохотали в сторонке,
Мол, дедушка спятил на старости лет.
Смеялись мальцы оглушительно звонко,
Как вдруг обратился к ним вежливо дед.

Ребят попросил подойти и, волнуясь,
Рассказывать стал про блокадные дни.
Рассказывал тихо, немного сутулясь,
И слушали, краской залившись, они.

Поведал старик, что всех Мурок и Васек
От голода люди поели тогда.
И крыс наступило лихое всевластье,
Ведь люди без кошек для крыс не беда.

Утратив боязнь, грызуны обнаглели,
Пройти не давали средь белого дня.
Лишь только смелели, лишь только жирели,
Квартиры и улицы заполоня.

‘ О, как я и мама мечтали о кошке!
Вам трудно, ребята, представить сейчас.
И скопище крыс встретив вновь на дорожке,
Дрожал я от страха без всяких прикрас.

Но вот в сорок третьем прорвали блокаду,
А дальше котов привезли в Ленинград!
И с крысами те разобрались, как надо,
Устроив зарвавшейся мерзости ад.

Не сразу, конечно, котов было мало,
Но их привозили ещё и ещё.
Я помню, Пушка принесла утром мама,
Пушочек сполна предъявил крысам счёт!

Коты нас спасли, по-другому не скажешь,
Ваш город родной от заразы спасли!
С тех пор для меня каждый кот местный важен
Хвостатой бесценностью нашей земли.

Кормлю ежедневно мурчащее братство,
А коль захвораю — покормит внучок.
Коты сокрушили крысиное царство,
Их должно любить и любить горячо. ‘

Прервался старик, улыбнулся мальчишкам,
Погладил котов и к парадной пошёл.
Его встретит дома заждавшийся Тишка,
Такой же на вид, как блокадный Пушок.

АКТРИСА И ЕЁ ПОКЛОННИКИ

Sic transit gloria mundi

У бывшей актрисы известной
Поклонников мало сейчас:
Свой кот и одиннадцать местных,
Две дюжины пристальных глаз.

Старушка души в них не чает,
Полпенсии им на еду.
Восторгом коты отвечают,
Как будто увидев звезду.

Кошачью звезду молодую,
Душа ведь её молода.
Соседи порой негодуют,
Мол, спятила бабка! Беда!

В квартиру зимой их пускает
И с ними орёт по ночам!
На улице вмиг изласкает,
Бубнит, изливая печаль.

И кормит их так фанатично,
Что людям противно смотреть!
Ругают бабульку публично —
Она вновь котам тащит снедь.

Её сумасшедшей считают,
Но вновь у подвала коты,
Поев, восхищённо растают
К звезде ненаглядной впритык.

И пусть слава сгинула в прошлом —
Она настоящим живёт,
Где ценят её только кошки,
Родной благодарный народ.

У бывшей актрисы известной
Поклонники есть и сейчас:
Свой кот и одиннадцать местных,
Две дюжины любящих глаз.

Трущобный кот по кличке Ветер,
Искавший отдыха в лесу,
Котов-пришельцев вдруг там встретил,
Инопланетный евших суп.

Его превкусно угостили —
Скакал от супа на ушах!
Тарелку посмотреть пустили,
Спросили о земных делах.

И жизнь кошачую узнавши,
Услышав горечи поток,
Поникли, хором зарыдавши,
Едва воспрянувши потом.

Их главный, морду вытирая,
Сказал, изрядно потрясён:
‘ Айда, братишка Ветер, с нами?
Тебя в два счёта мы спасём.

Не будешь мёрзнуть и шататься,
Пинки не будешь получать.
У нас планета — кошек царство,
Где только успевай мурчать. ‘

Кот размышлял минут пятнадцать
И объяснил, потупя взор:
‘ Ко мне частенько поиграться
Приходит девочка во двор.

Еду тайком от взрослых носит,
Болтая ласково со мной.
Девчушку я не в силах бросить,
Шикуя в царстве неземном.

Ведь улечу — решит, что сгинул
И будет плакать, тщетно ждать.
Ну как малышку я покину?
Кем буду сам себя считать? ‘

Пришельцы, помолчав натужно,
Загривки странно почесав,
Внезапно попрощались дружно
И быстро взмыли к небесам.

А Ветер поспешил к подружке,
Что так важна ему была,
Но не пришла во двор девчушка,
Ни разу больше не пришла.

СОЛНЦЕ С КОШАЧЬЕЙ ДУШОЙ

Когда-то, страстей преисполнясь нетрезвых,
Я к девушке бывшей решился махнуть.
Как будто неведомо кто по лбу треснул:
‘ Дерзай, человече! Немедленно в путь! ‘

На снег не скупилась позднейшая осень,
Смеркалось, но разум сильнее померк,
И в Химки рванул я из Кубинки в гости,
В свой прошлый и незавершившийся век.

Дождавшись, нырнул в электричку задорно,
Билет и не думал, естественно, брать.
Отдав сто рублей контролёрам покорно,
Хотел даже пиво, ликуя, отдать.

В метро я проник почему-то бесплатно,
На Планерной вылез и офонарел:
Здесь всё изменилось! Здесь всё непонятно!
Вдобавок, метельный царил беспредел.

Но, взявши такси, устремившись до Химок,
Ступил на проспект Юбилейный опять!
И вмиг, как чужой, заблудился нехило,
Родное замучившись тщетно искать.

Озябши, петлял в полумгле незнакомой,
Что раньше знакомой была полумглой.
Трезвея, желаньем согреться влекомый,
Стоял в магазинах чуточек порой.

И только к полуночи, шарясь тревожно,
Успевши столкнуться с фонарным столбом,
Какой-то неисповедимой дорожкой
Набрёл я в итоге на тот самый дом!

А вот и подъездик и наша лавчонка
И окна её, где привет темноты.
И я, протрезвевший, застыл удручённо,
Безмерно далёкий, хоть с близким впритык.

Будить запрещал здравый смысл, вернувшись,
Да я и при свете мешать бы не стал,
Но мёрзнуть от холода начали уши,
Морозец, крепчая, пытал и пытал.

Я возле подъезда уныло терзался,
Надеясь, что кто-нибудь выйдет, придёт!
И тут незаметно у ног оказался
Такой же изрядно продрогнувший кот.

Доверчиво с просьбой нехитрой он тёрся,
Впусти, человек, мол, погреться быстрей!
Я взял его на руки, словно взял Солнце,
И с ним целый час проторчал у дверей.

Как дверь нам открылась — я плохо запомнил.
Кота обнимая, зубами стучал,
Но я бы гораздо ужасней, бесспорно,
Провёл без него долгий яростный час.

Влетевши в подъезд, я припал к батарее,
Но сверху вначале кота положил!
Мы люто замёрзли! Мы щедро согрелись!
Друг друга мы будто бы знали всю жизнь!

Сомлевши, я рядом присел на ступеньку,
И, облокотившись на стену, уснул.
Напротив дремал, развалившись, котейко,
Я видел, зевая, как серый зевнул.

Меня разбудил в пять утра дядька мрачный.
Была батарея пуста. Я ушёл.
А всё-таки в Химки я съездил удачно!
Не к девушке. К Солнцу с кошачьей душой.

МЕЧТА И ЕЁ ВОПЛОЩЕНИЕ

Зашёл старик в приют кошачий,
Чуток меж клеток побродил,
Протёр очки, едва не плача,
Сморкнулся и заговорил:

‘ Ребята! Я почти с рожденья
Котов воистину люблю!
Да вот не мог я, к сожаленью,
Взять никогда кота в семью.

Сначала мамочка и папа
Не разрешали, встав стеной!
Кормил везде четверолапых,
В подъезд погреться брал зимой.

А по студенчеству — женился,
Влюбившись раз и навсегда.
Потом сынишка появился,
В общаге жили — не беда.

А переехали в хрущёвку —
Кота на радостях принёс,
Замком нетерпеливо щёлкнул
И от жены с порога в нос!

Котов супруга запретила,
Устроив ядерный скандал!
Сказала, ей они противны.
И я смирился, хоть страдал.

Сынок подрос, женился, съехал.
Я заикнулся про кота.
Супруга рыкнула со смехом,
Нам, дескать, хорошо и так.

Поставил я вопрос пожёстче,
Да заболела вдруг она.
Пошёл на мировую срочно,
Не волновалась чтоб жена.

Кормил бездомных, как и прежде,
Частенько навещал сынка:
Их дюжий кот по кличке Леший
Меня ценил, наверняка.

Росли весёлые внучата,
Сполна сочувствовали мне,
Ведь без кота я словно чахнул,
Да только предан был жене.

А дальше, в комнате споткнувшись,
Упав, она совсем слегла.
Я десять лет готовил кушать,
Её кормил и все дела.

За ней ухаживал, стараясь,
Чтоб не отчаялась вконец.
Мы даже в шахматы играли
И я проигрывал, хитрец.

Недавно умерла супруга,
Утрату выдержал с трудом,
Но ведь теперь могу я друга
Взять под восьмой десяток в дом.

Трущобных я не обнаружил,
Нигде поблизости их нет.
Вот и подумалось, что лучше
За другом к вам приехать мне.

Вы старичка найдите тоже,
Его ж никто и не возьмёт,
И будем мы вдвоём моложе —
Я и мечта, старик и кот. ‘

И дед заплакал, извиняясь,
А рядом старый котофей,
Застывши и не отрываясь,
Глядел из клетки на люде

ПИСЬМО БЕЗДОМНОГО КОТА БЫВШЕЙ ХОЗЯЙКЕ

Привет, хозяюшка родная!
Как твой бесценный муженёк?
Не упирается рогами
В наш высоченный потолок?

Шучу, а ежели серьёзно,
Надеюсь, лад в семье у вас.
Гуляйте вместе ночью звёздной,
Вкушайте сладость томных фраз.

И я под звёздами гуляю,
Опять ночлега не нашёл,
И поневоле вспоминаю
Денёк, где дома был лишён.

Когда за то, что драл обои
Меня, в коробку запихав,
Свезли вы с мужем в чисто поле,
Затем умчавшись впопыхах.

Я и в дороге-то боялся,
А вылез — страх пробрал вконец.
Не понял: где я оказался?
Похолодел, точь-в-точь — мертвец.

Вокруг огромнейшее поле
И никого нет за версту!
Обои драл слегка, не спорю,
Но так положено коту!

Ведь не мешало это прежде
Быть вместе целых десять лет!
Ведь я к тебе всегда был нежен,
Тоску и хворь сводил на нет.

Ты на моих глазах взрослела,
Я на твоих старел чуть-чуть,
Тебя считая королевой,
Ради которой и мурчу.

Безмерно ощущая горечь,
Решил отчаянно рискнуть:
Обратно возвернуться в город,
Подскажет сердце верный путь!

О, как я в город добирался!
Вот приключений миллион.
И на автобусах катался,
И подметал хвостом вагон.

Не утонул едва в трясине!
Лихую речку переплыл!
Я отощал и очень сильно,
Я жаждой изнуряем был!

Прошёл немало деревушек,
Летал в бездонный буерак.
В хлеву не раз дремал средь хрюшек,
Не раз дрожал в дождливый мрак.

У лесника пожил в сторожке,
На полустаночках торчал,
Встречал везде людей хороших,
Но и плохих везде встречал.

Был и потехой и помехой,
Подраться довелось чуток!
Блуждал, терзался, но приехал!
Чай Химки не Владивосток.

Неделю дом искал заветный,
Искал берёзовый наш двор,
Где я котёночком на ветках
Вёл с облаками разговор.

И отыскал, восторга полон,
Наш дворик в море городском!
И там тебя увидел в полдень
Вдвоём с породистым щенком.

Тогда свербящие вопросы
Ответ поганый обрели.
Вот почему метнулись бросить
И про обои наплели.

И удалился я, шатаясь,
Охвачен болью, скрылся прочь,
Но обвинять вас не пытаюсь —
И без того порой невмочь.

С трудом храню сегодня бодрость
В похожем дворике чужом.
Уже одолевает возраст,
Но пуще я тобой сражён.

Никто, спасибо, не гоняет.
Эх, только б выдержать зимой!
Здесь детвора со мной играет,
Здесь я для них смешной герой.

Еды перепадёт немножко,
Но благодарен и за то.
Прощай, моя большая крошка,
Пусть из собаки выйдет толк.

И всем нутром ручного зверя
Тебе желает старина:
Не очутись сама за дверью,
Когда вдруг станешь не нужна.

ЧЁРНЫЙ СПИСОК КОТА НИКОДИМА

В чёрном списке кота Никодима
Ничего интересного нет.
Например, паренёк есть там, Димка,
У которого велосипед.

Чуть намедни на хвост не наехал!
Хвост отдёрнуть кот еле успел!
Пацану — удалая потеха,
Никодиму — сплошной беспредел.

Есть бабулька, хрупка бесконечно,
Воплощённая кротость на вид,
Но известно коту, что при встрече
Бабка грома раскаты затмит!

Ненавистен ей кот почему-то,
Час не ровен — и палкой швырнёт!
Он считает её звезданутой
И поблажек наивно не ждёт.

Есть и тётка одна, истеричка,
Но она не орёт, а визжит,
Словно режет её кот публично,
А не тихо в сторонке лежит.

Есть хозяин собачки-малютки,
Никодим перед ней великан.
На кота исполчается люто,
Лает сам, как двуногий Полкан.

Есть и прочий народ в чёрном списке,
Для кого точно враг котофей.
День за днём преисполнена риска
Жизнь кота из-за этих людей.

День за днём список он обновляет
И от всех, кто в него угодил,
Каждый раз наутёк убегает
Обездоленный кот Никодим.

Приблудная кошка пропащая
В подъезде зимой родила
И словно весну настоящую
Внезапно жильцам принесла.

На улице стынь хорохорилась,
А в душах лучился апрель.
Исчезла постылая холодность,
Забытая напрочь теперь.

Радушно о кошке заботились:
Поставили блюдце воды,
Мгновенно по мелочи сбросились —
Купили превкусной еды.

В коробке удобной с котятами
Лежала мурчащая мать
И счастье её необъятное
Всех грело опять и опять.

Соседки, что яростно лаялись,
Отринули долгий раздор.
С обидами прежними справились,
Исполнившись ласки с тех пор.

Один мужичок неожиданно
Букетик супруге вручил.
На кошку смотря уважительно,
Как тёплый совет получил.

К поэту пришло вдохновение
С кошачьих подъездных высот,
А девушка, смяв направление,
Решила не делать аборт.

От Кубинки неподалёку,
Где Сетунь под рельсы нырнёт,
Укромно, но не одиноко
Живёт достопамятный кот.

Под камнем в норе обитает,
Чей вход никому не узреть.
Кошачая местная тайна,
Что тайной пребудет и впредь.

Сосед его — мост мрачноватый,
Где редко составы идут.
Мосту оттого скучновато
Сегодня и в каждом году.

А кот же отнюдь не скучает,
Ему очень нравится здесь.
Себя городским он считает,
Ведь бегает в город поесть.

Он к шуму привык электричек
И скорых и товарняков.
Он их приближенье
отлично
Расчует без обиняков.

Как будто огромные гости
Проносятся, миг погостив,
Коту успевая лишь бросить,
Чтоб тот их за спешку простил.

И кот с ними взглядом простится,
Опять философски решив:
Кому-то судьба торопиться,
Кому-то судьба не спешить.

Мигают и нет семафоры,
Дрожат и молчат провода.
Виднеется Кубинка город,
Струится в речонке вода.

И мост, мрачноватость утратив,
Смущаясь от нежности весь,
Вдруг молвит котейке: ‘
Приятель,
Спасибо тебе, что ты есть. ‘

ПЕРВАЯ ОШИБКА БЕЗДОМНОГО КОТА

Был талант у котяры бродячего —
Он счастливых людей различал.
Пропитанье у них и выклянчивал,
Некошачью состроив печаль.

А и даже не клянчил особенно,
Понимали его завсегда,
Угостив неизменно по совести,
Чтобы голод исчез без следа.

Не откажут расстроенной мордочке
Те, кто счастье заветно обрёл!
Кот давненько смекнул это с точностью
И ни разу расчёт не подвёл.

И ни разу трущобник талантливый
У несчастных еды не просил.
Выжидал, наблюдая внимательно,
Чтобы счастливый опять угостил.

Но случилось ему как-то осенью
Подходящих людей не найти.
В животе заурчали вопросики,
Да счастливых-то нет на пути!

Он до вечера мыкался, хмурился,
На помойку уж в мыслях бежал,
Но внезапно довольно зажмурился,
В предвкушеньи еды задрожал.

Углядел на скамеечке нужного,
Наудачу зайдя в дальний сквер.
Полетел к человеку за ужином —
Вот и я, голодающий зверь!

Но запнулся, вплотную приблизившись,
Словно дальше тупик помешал,
И застыл, огорчённо увидевший,
Что несчастна людская душа.

Что в душе тишина одиночества,
Как надёжно скрываемый гром,
Беспощадный в своей неумолчности,
Роковой в постоянстве своём.

И котяра, отринув насущное,
К незнакомцу в порыве подсел,
Мол, пожалуйста, хватит, не мучайся,
Я с тобой, я тебя пожалел!

Человек улыбнулся растерянно.
С той поры дома вместе живут.
Двум друзьям много счастья отмерено,
А кота тоже Счастьем зовут.