Хитрый кот по кличке прошка

• ЖАНРЫ 360
• АВТОРЫ 270 962
• КНИГИ 633 579
• СЕРИИ 23 974
• ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 596 620

Записки промысловика. Повести и рассказы

Я уже прошел третий, самый мощный и стремительный перекат реки Талая и собрался войти в озеро Мелкое, когда увидел на левом берегу знакомую мне компанию. В тихой заводи, уткнувшись в берег, стояли несколько лодок. Мне прокричали:

– Володя. Подгребай к нам!

Причалил. Компания весело и шумно отдыхала на природе уже двое суток. Под ногами бегал маленький лохматый щенок. Я взял его на руки. Он, радостно повизгивая, махая хвостом, старался лизнуть меня в щеку и с любопытством заглядывал мне в лицо своими темными хитрыми глазками.

– Да на Вальке к нам прибился.

Начал уговаривать отдать его на рыбацкую точку. Мне объяснили, что раз щенок сам прибился, отдавать его просто так нельзя. Нужно либо дарить, либо продавать.

– Шкалик наливай и забирай.

Я поставил на стол бутылку водки.

Так евразиец обрел свой дом на рыбацкой точке, расположенной на берегу живописнейшего озера Лама, окруженного с востока ламскими горами, а с севера – плато Путорана. А за что был куплен, такую кличку и получил – Шкалик.

В собачий коллектив из пяти уже взрослых псов молодой щенок влился без проблем. А через короткий срок собаки начали проявлять к нему уважение. По натуре любопытный, терпеливый, с добрым нравом и хитрым, подкупающим взглядом, он располагал к себе окружающих, за что постоянно получал от людей презенты в виде пищи, сладостей. Собаки оценили эти его качества, поэтому держались всегда рядом с ним, в ожидании какого-либо лакомства, брошенного Шкалику. Полученным презентом он делился, не проявляя агрессии.

Находясь в постоянном движении, любопытство и инстинкты охоты начал проявлять своеобразно. Заметил, что угощение, которое он получает, люди всегда достают из рюкзаков, мешков, баулов. Это подтолкнуло его к первой проделке.

Когда причалила лодка, щенок спрятался за засолкой. Не проявляя себя, подождал, когда люди в окружении встречавших их собак пройдут по тропинке к избе. Тут же запрыгнул внутрь лодки. Нюх будущего охотника без труда отыскал мешок с провиантом. Через мгновение, держа в зубах увесистый кусок колбасы, он лежал в кустах и наслаждался деликатесом.

После первой удачной попытки при звуке приближающейся лодки или катера бежал к засолке и укладывался в вырытую им в песке яму, положа голову на вытянутые лапы, лежал без движения в ожидании.

Как-то в очередной раз, обнаружив съестное, он безуспешно пытался просунуть голову в рюкзак, чтобы достать деликатес, но не мог этого сделать. Большой туристический мешок был плотно завязан и весил больше, чем щенок. Чтобы не терять время, он начал рывками вытягивать мешок из лодки и перевалившись через борт, тот оказался в воде. Пес посмотрел в сторону избы, не идут ли люди, прыгнул в воду, ухватил зубами плавающий на поверхности рюкзак и, поплыл по протоке на противоположный берег.

Прошел год. Шкалик повзрослел. В размерах перегнал остальных довольно крупных собак. Под лохматой шкурой, просматривался мускулистый корпус и мощная грудная клетка. Пес стал лидером, беспрекословным вожаком, охотником и охранником. Неизменными оставались умные с хитринкой глаза.

И вот нам привезли трехмесячного котенка. Мы крикнули собак и выпустили дымчатого цвета крошечное создание в середину. Шкалик, знакомясь, долго обнюхивал его. Взъерошенный комок сначала терпел, а затем ударил пса по носу. Тот в ответ прижал его лапой к земле. Округлив глазки, котенок немного подергался, а когда успокоился, пес стал вылизывать его своим шершавым языком. Скоро маленькое существо превратилось в мокрую варежку. Так между ними произошло знакомство, завязалась дружба. Котенку дали кличку Прошка.

Шкалик ревностно охранял его, постоянно сопровождал, не давая в обиду. Через короткое время они стали неразлучной парой.

В августе произошел такой случай. Прошка гулял по песчаной косе, когда причалил катер с отдыхающими. Шкалик, заметив приближение катера, занял свою исходную позицию, спрятавшись за засолкой. У причала висело предупреждение, что выходить на берег без разрешения запрещено. Но одна дама спустилась по трапу, не смотря на предупреждающий плакат. На руках она держала черного окраса, комнатную собачку, а затем выпустила ее из рук на песок. Увидев котенка, та со злобным лаем бросилась к нему. Прошка, не проявляя страха, продолжал семенить лапками. Маленькая собачка, рыча, набросилась на него, сбила и начала кусать. Котенок жалобно тихо замяукал, вжавшись в песок. Этот «плач» не было слышно из-за работающего двигателя катера, но Шкалик услышал.

С обезумевшими глазами он выскочил из укрытия, отыскивая своего друга. Увидев, со свирепым рыком ринулся на его обидчика, который, убегая, с визгом пролетел по песку и прыгнул на руки опешившей даме. Шкалик никогда не бросался на людей, но хозяйку этой собачки готов был разорвать. Он подбежал к ней вплотную, показывая острые клыки, зарычал так, что у онемевшей от ужаса женщины начали подкашиваться ноги. Наблюдавшие все происходящее с катера люди начали кричать на собаку, звать на помощь. Но пес, не обращая внимания на крики, рыча, теснил женщину. Его глаза не выпускали из виду это маленькое, черное зло на руках у нее. Он присел, откинув задними лапами груду песка, прыгнул вверх, пытаясь в прыжке выхватить прижатую к груди собачку. Злость переполняла его, поэтому прыжок оказался такой сильный, что челюсти лязгнули на уровне лица женщины. Она отпрянула назад и завалилась на трап. Несколько пар рук подхватили ее и затащили на катер. Шкалик дважды гавкнул и побежал к своему любимцу.

Прошка лежал в песке и жалобно мяукал. Пес обошел его вокруг, лег рядом и начал облизывать. Потом взял котенка аккуратно в зубы и понес к избе.

После этого случая Шкалик больше не оставлял котенка без присмотра. При первых же звуках приближающегося катера или лодки выбегал на косу и отыскивал глазами Прошку. И не отходил от него до тех пор, пока катер не отчаливал от берега. А если на причалившем судне обнаруживалась собака, пес становился агрессивным, уши прижимались к голове, шерсть на загривке становилась дыбом. Он бегал вдоль косы, грозно рычал и лаял, предупреждая. Желание спуститься на берег у многих пропадало сразу.

Дружба между собакой и котом крепла с каждым днем. Каждое утро, как только открывалась дверь можно было наблюдать импровизированные сцены. Прошка выскакивал во двор и начинал отыскивать среди собак своего друга. Увидев, подбегал и начинал прохаживаться мимо. Шкалик закрывал глаза и делал вид, что спит. Кот прохаживался мимо, показывая себя, но поняв, что на него никакого внимания не обращают, подбегал ближе и бил лапой Шкалика по носу. Тот открывал глаза, потягивался, выставляя лапы вперед, и случайно задевал кота. Возмущенный тем, что его задели, Прошка выгибал спину и набрасывался на обидчика. Пес соскакивал, и начинались взаимные погони. То кот убегал от собаки, то собака убегала от кота.

Зимой, уезжая на работу, часто забывали запустить кота в избу. А вернувшись через несколько часов, всегда наблюдали одну и ту же картину. Шкалик неподвижно лежал на снегу, весь покрытый инеем, и на наше появление только вилял хвостом. Потом между лап появлялась заспанная мордочка кота. Он, мяукнув, выползал из теплого «спальника», начинал облизывать себя, затем нос Шкалика. Пес невозмутимо лежал в ожидании, пока кот осторожно спуститься на снег и, подняв хвост, не скроется в дверном проеме избы. Только после этого поднимался сам, реверсивным движением туловища сбрасывая с себя снег и иней.

Часть 3. Спаситель

В шестьдесят пятую годовщину Революции с утра по телевизору играла маршевая музыка, транслировали репортажи о демонстрациях, которые шагали по стране с Дальнего Востока на запад. До военного парада на Красной площади оставалось четыре часа.

, Подготовка к школе детей с общим недоразвитием речи в условиях специального детского сада: В 2 ч. Ч. 2. Второй год обучения (подготовительная группа). — М.: Издательство «Альфа», 1993. 87 с (стр. 7 )

Из за большого объема этот материал размещен на нескольких страницах: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14

Школа. В нашей стране учатся все дети. Для того, чтобы успешно трудиться, стать в будущем образованным, умелым рабочим, колхозником, инженером, врачом, ученым надо много знать и уметь, многому учиться. Поэтому все дети поступают в школу. В школе учиться трудно, но и в то же время интересно. В школе дети знают обо всем, что нас окружает (привести ряд примеров), учатся работать.

Для того, чтобы хорошо учиться в школе, надо теперь научиться хорошо говорить, читать, писать, считать, решать задачи и т. п.

Родная страна. Название страны, республики; флаг, герб, гимн нашей страны. Москва — столица нашей Родины. Кремль. Красная площадь.

Природа родной страны.

Праздники и знаменательные дни нашей страны

— 23 февраля — День Bооруженных Сил.

— 8 марта — Праздник женщин

— 12 апреля — День космонавтики. — первый космонавт.

— 1 Мая — Праздник дружбы трудящихся всех стран. Борьба за мир. К нам приезжают трудящиеся из других стран. 1 Мая на Красной площади и в городах демонстрации трудящихся, салют, народные гулянья.

— 9 Мая — День победы. Героизм в тылу и на фронте во время войны.

Правила поведения в детском саду

Вежливо относиться к взрослым. Дружески и приветлноо относиться друг к другу, помогать товарищам, делиться с ними игрушками, учебными материалами. Проводить дежурства и выполнять поручения. Вo время занятий внимательно слушать объяснения, не мешать товарищам, отвечать на вопросы ясно, громко.

За столом сидеть прямо, не класть локти на стол, приучаться владеть ножом, держа его при этом в правой руке, а вилку в левой; хлеб брать с общего блюда руками и есть, отламывая небольшие кусочки.

Следить за своим внешним видом, за прической, расчесывать волосы, заплетать их в косы.

Соблюдать чистоту рук и лица, мыть руки перед едой, после загрязнения и пользования туалетной комнатой.

Самостоятельно одеваться и раздеваться, складывая и вешая одежду в определенном порядке и месте, стелить постель.

Следить за порядком и чистотой своего рабочего места.

Глава IV. ПРАКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ К ПРОВЕДЕНИЮ ЗАНЯТИЙ ПО ФОРМИРОВАНИЮ ЗВУКОПРОИЗНОШЕНИЯ И СВЯЗНОЙ РЕЧИ

Павлушкины игрушки

Прошка

Звуки Р—Л

Грибы

Виноград

Самовар

Звук Р

Зайки на лужайке

Звуки Ж—3

Ежонок и ужонок

Звуки Ш — Ж

Не обижу я ежа

Журавли летят на юг

Звук Ж

На опушке

Пушок

Звук Ш

На поляне

Гусь, гусыня и гусенок

Звуки К-Г

Ледяной дом

Звуки Д-Т

Баю-бай

Звуки П-Б

Спи, сынок мой, засыпай!

Засыпайте все на свете

Бобы, Любы, Поли, Пети!

Дети как-то зимний днем

Ледяной слепили дом.

Все дивятся: «Ну и дом!

Вот бы поселиться в нем!»

Заходи в тот дом, метель,

Вьюга и седая ель,

Только в дом нельзя найти

Дню весеннему пути.

Гусь, гусыня и гусенок

Днем гуляли у сосенок.

Гоготали гусь с гусыней

И наказывали сыну:

«Не ходи, гусенок, в лес, —

Там тебя лисица съест!»

Раз у гномов на поляне

Было шумное гулянье:

Гном по имени Тик-Так

Там отплясывал гопак.

Гном по имени Тип-Топ

Всем показывал галоп.

От души смеялись гости:

Коля, Галя, Глеб и Костя.

Что ты так, Пушок, шипишь?

Не большой ты, а малыш.

Слышишь шорох? Даже мышь

Поняла, что ты глупыш.

Шум и гомон на опушке,

Пляшут шмель и мошки,

Не жалеют ножки.

Пляшет мишка от души,

Пляшут даже кошки,

Хлопают в ладошки.

Журавли летят на юг,

Засыпает майский жук.

Каждый день идут дожди,

Ты тепла уже не жди.

Неужель на целый год

Лето от меня уйдет?

Не могу так долго ждать —

Нужно лето догонять!

Жабу, чижика, ужа,

Если жук попал в беду —

Знайте — мимо не пройду.

Медвежонка не обижу,

Посажу к теплу поближе,

Даже если нос и уши

Не живые, а из плюша.

Поживаешь как ежонок?

Ничего живу, ужонок!

Спешу за ежевикой.

На зеленой на лужайке

Забияки жили зайки,

Жили змеи, медвежата

И ужата, и ежата.

В звездном небе светляки

Чтоб ни зверю и ни птице

В том лесу не заблудиться.

Самовар на нас сердит,

Паром дышит и ворчит:

Не хочу работать, даром,

Дайте щепок самовару!

На краю огромной кручи

Виноградник рос под тучей.

Фрол-садовник очень рад:

Зреет крупный виноград!

Веселятся на полянке

Мухоморы и поганки.

Где лисички? Где сморчки?

Грузди и опятки,

Не играйте в прятки!

Вас я в листьях разгляжу

И в корзинку положу.

Хитрый кот по кличке Прошка

Опрокинул сливок плошку.

Рассердился он на лапки,

Обратился к ним с вопросом:

«Вы зачем меня без спросу

Завели на круглый стол,

Сбросили потом на пол?

Не вожусь теперь я с вами,

Побегу скорее к маме!»

Раз у нашего Павлушки,

Разбежались все игрушки:

Паровозы, рыбы, елки,

Рыболовы, белки, волки,

Вспоминает наш Павлушка:

«Где вчера были игрушки?

Клоун вроде под столом,

В кухне — рыболов с орлом,

Под диваном — кукла Рая,

А верблюд и слон — в сарае».

Все наверно рассердились

И с Павлушею простились,

А теперь живут без горя

У Ларисы или Бори!

Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет

Хитрый кот по кличке прошка

Глава 1

Эту невероятную историю я услышал от своей знакомой кошки, которая слышала её от своей подруги, а та, в свою очередь, нечаянно подслушала её от кота, который… А впрочем это не так важно. Лучше всё по порядку.

Не в некотором царстве-государстве, а в нашем суетливом городе жил-был кот. Как его звали? У него было обыкновенное скромное имя – Проша. Проша был чрезвычайно упитанным, круглым и неповоротливым котом. Жил он в однокомнатной квартире первого этажа панельного дома по улице, названия которой не знал, да и не хотел знать. Жил со своей хозяйкой – бабушкой Верой. Ещё её называли Бабверой. Баба Вера – маленькая шустрая старушка, добродушная и аккуратная. Лицо её было улыбчивым, розовощёким и добрым, а в уголках глаз и на лбу собирались морщинки, которые её совсем не портили.

Солнце едва проглянет краешком из-за крыш, а Бабвера уже вовсю шмыгает своей метлой перед подъездом – она была дворником. Прошка же – был просто котом. И если у Бабверы было много обязанностей, то у него их не было вообще. Его рабочий день начинался с поедания сосиски или холодной котлеты. Проша обожал холодную котлету. Иногда в миске лежал кусочек куриного окорочка, или хрустящий бочок жареного карасика. Проша запивал всё миской молока и, облизав морду до самых ушей, тут же на кухне ложился и продолжал смотреть свой прерванный кошачий сон. Когда ему начинало сниться нечто вкусненькое – он открывал глаз и, обнаружив на обычном месте что-то из своего меню, поднимался, потягивался, отзёвывался и медленно подходил к миске. При этом весь его вид говорил: «Господи, ну как вы мне надоели со своей едой… поспать спокойно не дадут… ладно, так и быть, продегустирую».

Появлялась баба Вера, мыла руки и лицо от пыли, проходила на кухню и, ласково улыбаясь, спрашивала:

— Не отлежал бочок-то, Прошенька? Хорошо покушал? Сходил бы погулял, а?

Так и текла их мирная, уютная котлетно-молочная жизнь.

Но вот, как-то однажды, обычным осенним днём, когда ничто не предвещало беды, и когда Проша только-только забылся в сладком сне, в квартире раздался истошный крик.

Это кричала баба Вера. Бедный кот так и подпрыгнул от неожиданности. Такого голоса у своей хозяйки он до сих пор не обнаруживал. Прошка выглянул в комнату.

Баба Вера, прикрыв глаза, сидела на диванчике. Лицо её было бледным, как простоквашка. Одной рукой она держалась за грудь, а другой нашаривала какие-то лекарства на столике.

Глава 2

Проша сразу почувствовал что-то неприятное. Как-то тяжело стало у него на душе. Слишком мало знал он этих самых неприятностей, чтобы их не почувствовать.

И точно. Баба Вера вдруг открыла глаза и сразу метнула колючий взгляд в сторону Прохора. Как будто знала, что он сейчас тут, рядом.

— Вот ты где, — прошептала старушка. Проша удивился. Он и не думал никуда пропадать. – Ах ты бездельник! – уже громче сказала баба Вера, — ах ты сонный ленивый толстяк, тунеядец, обжора.

Ещё много новых слов услышал Проша, значение которых он бы и не понял, если бы оно не закрепилось старым бабушкиным тапочком, который она вытащила из-под дивана. Этот мерзкий башмак чуть не врезал Прохору в лоб. Хорошо, что летел он относительно медленно. Проша увернулся, спрятался за дверь, вздохнул и задумался. В чём же было дело.

Баба Вера была всё-таки женщиной, хоть и немного пожилой. И как у всякой женщины у неё были свои недостатки. К примеру, она страшно боялась мышей. Да, этих маленьких невинных комочков, которых, говорят, боится даже слон.

В тот день маленькую квартирку бабы Веры и Прошки посетила мышь. Она была крохотная, плюшево-чёрная и немного важная. Когда старушка увидела её и закричала – нежданная гостья ничуть не смутилась, а медленно прошла куда-то в приоткрытую дверь кладовки. Она шествовала так, как будто это она была здесь прописана, а остальные были какими-то прохожими. Это было слишком.

— Ну и дела! – ворчала баба Вера, — за что же это такое наказание на мою голову.

Она сидела на диване, поджав под себя ноги, и медленно успокаивалась. Баба Вера продумывала дальнейший план действий. И первым пунктом в этом плане безоговорочно стоял кот! Именно кот, а не Проша, Прошенька, или Лапушка, как она его называла. Бедная баба Вера уже не могла смотреть на него как на члена семьи. Прохор становился защитником, охотником, опорой, именно он должен был избавить их очаг от дерзких пришельцев.

Так думала баба Вера, но Проша думал совсем о другом. Какие-то далёкие кошачьи инстинкты робко было зашевелились в нём, но слишком толст был Прохор, и как-то лень ему было задумываться о маленькой мышке в тёмной пыльной кладовке. Тем временем баба Вера начала действовать. Перво-наперво она осмотрела все углы — нет ли каких щелей. Затем молча убрала все кошачьи припасы и миску для молока. Проша решил было, что началась генеральная уборка, но уже сам в это верил с трудом. Уж очень сердиты были взгляды, которые бросала на него хозяйка.

И это было началом этой кошмарной кошачей истории.

Глава 3

Когда наутро Прошка открыл глаза – он сразу посмотрел в угол, на миску. Вернее на место, где её уже не было. На душе заскребли кошки. Память медленно возвращала вчерашнее. Хотелось думать, что всё хорошо, и ничего особенного не произошло. Он по привычке потянулся в длину, потом в высоту и прислушался. Бабы Веры не было. Проша обошёл свои владения – опасенияего оправдались: никакого намёка на завтрак не наблюдалось. Исчезли все запахи, напоминающие мясо или рыбу, не манила в углу молочной белизной миска, и только на высокой грозной плите сиротливо громоздилась какая-то кастрюля с дразнящим бульонным ароматом.

Прошка прыгнул на подоконник и выглянул во двор. Так и есть. Баба вера суетилась вокруг кучи опавших листьев и, наверное, даже не думала о том, что дома у неё – голодный несчастный кот.

Проша посидел с час, потом ещё один и всё смотрел и смотрел на улицу. А между тем в животе заурчало. Становилось совсем голодно.

«Как же я хочу есть! – вздохнул про себя Прошка, — ну как же сильно я хочу кушать! Где же мой завтрак!? Где обед? Почему Бабвера всё убрала? И куда? В холодильник, наверное, — Проша покосился на холодильник, тот мирно урчал, — у-у, предатель! – обозвал его в сердцах Прохор и опять тяжело вздохнул, — и что? Неужели она воображает, что я буду жрать эту.. эту… Развела, понимаешь, антисанитарию, а ещё дворник! Фигушки… не стану я её лопать! Пусть ставит мышеловку, медвежий капкан, но чтобы я питался всякой дрянью!? Тьфу! Да ни за что!»

Обида накапливалась в нём. Проша соскочил с подоконника, прошёл в дальний угол, под кровать и улёгся там, решив, что лучшее в таком положении – уснуть.

Щёлкнул замок, заскрипела дверь. Пришла баба Вера. Она молча переоделась, помылась, включила телевизор и уселась вязать в старое кресло.

«Надо же, как будто меня и нет вовсе, — подумал Проша, — даже не поинтересуется. вдруг я тут уже умер. голодной смертью. вот сейчас усну и не проснусь. никогда!» — тяжёлая солёная слеза скатилась к нему на усы.

Проходило время обеда. Баба Вера гремела на кухне посудой, и Прошка, забывшийся было в каком-то полусне, хотел встать, подойти к бабе Вере и потереться о её ногу. Но интуиция говорила ему, что миска всё равно пуста и будет пустовать ровно столько, сколько захочет баба Вера.

Так и прошёл день.

Глава 4

Поздно вечером Прохору стало совсем невмоготу. Где-то внутри спорили между собой гордость и голод, но ему было не до них. Было обидно и больно. Он выглянул из-под кровати и сразу встретился взглядом с бабой Верой. Та устало потянулась, посмотрела на часы и проворчала:

— Ну чего, дармоед, хочешь в кладовке ночевать? Сейчас мы тебе это устроим.

Проша попятился и спрятался в тёмный угол.

— Ишь ты, понимает! — сказала себе баба Вера и громче добавила:- чтоб к утру в доме мышей не было, понял?

Проша понял, но ничего не ответил, а если бы мог ответить, то всё равно бы промолчал.

Вот и ночь опустилась во двор. Тихо стало вокруг. Старушка укладывалась спать. Прошка по-прежнему сидел в своём пыльном углу и дремал.

Какой-то умник сказал, что коты спят двадцать часов в сутки. Да, уж! Попробуй тут усни! И когда в кошачьем животе музыка — хочешь-не хочешь надо выходить на промысел.

Промысел Прохора был прост до бесстыдства. Баба Вера посапывала и ворочалась во сне. Скрипели старые кроватные пружины. На кухне было светло от яркой луны. Проша легко и бесшумно прыгнул на стул, а затем на стол. Ничего! Он осмотрелся. На окошке стояла маленькая алюминиевая кастрюлька, в которой баба Вера обычно варила что-нибудь молочное. Прошка сглотнул слюну. Сдвинуть невесомую крышку не составляло никакого труда и через минуту началась дегустация бабушкиной каши.

Никогда, сколько он себя помнит, не ел Проша с таким удовольствием эту приторно сладкую, густую и жирную от сливочного масла, ароматную манную кашу. Каши было много и баба Вера, наверное, бы ничего и не заметила, если бы Проша вовремя остановился. Но он ел и ел, проглатывая не жуя, помогая себе лапой, вылизывая стенки кастрюли и никак не мог насытиться.

И даже не чувство сытости пришло первым, а скорее усталость и сон свалили Прошу с ног. Ему даже лень стало прыгать с подоконника, он и улёгся там же, свернувшись калачиком, прикрыв хвостом всю белую от манной каши толстую скуластую морду.

Глава 5

Баба Вера давно вышла на пенсию и дворником работала тоже очень давно. Она привыкла вставать рано, без будильника. На рассвете она спала чутко, и в это утро какое-то нудное поскрипывание разбудило её. Старушка резко открыла глаза, перестала дышать и прислушалась. Так и есть! Где-то рядом, за дверью кладовки, а может ещё ближе работали челюсти маленькой чёрной мышки. Баба Вера повернулась на своей кровати и посмотрела по сторонам в поисках Прошки. Скрипнули пружины. Мышиная возня стихла. Баба Вера осторожно привстала, свесила ноги с кровати, предварительно заглянув под неё, влезла в тапочки и тихо, стараясь не скрипеть половицами, прошла на кухню.

То что она увидела — лишило её дара речи. Даже в мыслях она не могла представить себе такую картину: её милый котик, её пушистик, этот мерзкий ленивый толстяк, этот бандит с большой дороги лежал на подоконнике в первых лучах восходящего солнца, в блаженном сне. Его круглая добродушная морда была пересохшей и заскорузлой от манной каши. И толстый живот его чуть ли не свешивался с подоконника. Ему было легко и приятно во сне. Всё вокруг, даже оконное стекло было в каше.

Баба Вера молча отвернулась и посмотрела вокруг. Затем что-то вспомнив, подошла к шкафу, осторожно приоткрыла дверцу и, покопавшись там, вытащила старый широкий солдатский ремень. Ремень был из настоящей мягкой кожи и был бы не так массивен, если бы не медная бляшка с выпуклой тупоконечной звездой. Быстро, пока не прошла злость, вернулась баба Вера на кухню и подошла к Прошке.

Дикий вопль огласил округу. Прохор подскочил как пружина, его вытаращенные зрачки и орущая пасть могли навести ужасна кого угодно. Шерсть стояла дыбом. первое, что мелькнуло у Прошки перед глазами — была раскрытая форточка. С бешеной скоростью метнул он своё тело в её проём и, почти не задев рамы, выпал на улицу. В панике, ничего не соображая, бежал Проша через двор. Скорости его и лёгкости мог бы позавидовать любой его дикий сородич. И даже когда он домчался до стены соседнего дома — казалось, что понесётся он и по вертикальной стене. Но вот перед ним показалась дыра и, нырнув в неё, Прошка свалился в подвал. Сердце его бешено колотилось, лапы гудели как от электрического тока, в воспалённом кошачьем мозгу мелькали обрывистые мысли.

Холодный бетон подвала немного снял боль, и мало-помалу Проша начал успокаиваться.

Первое, о чём разумно решил кот – это никогда не возвращаться домой. Затем в его воображении один за другим стали вырисовываться планы мести. Они были ужасны и не поддавались никакому описанию. В подвале было мрачно, холодно и страшновато. Кругом был песок, молотые кирпичи и запахи незнакомых кошек. Битое стекло зловеще блестело в темноте. Темноты Проша не боялся, но одиночество, жуткая обречённость и тоска пугали его. Проше стало жаль себя, так сильно, что комок подступил к горлу, и он опять, уставившись в потолок, молча заплакал.

Сколько так просидел без движения, он не знал, но когда кости его стали уставать, Проша выглянул в дыру на улицу, осмотрелся и просунулся наружу.

Суета улицы, раньше не волнующая его, сейчас казалась совсем другой. Шумные яростные дети проносились вокруг, всё кругом звенело, скрипело и дудело. По всему двору шныряли грязные очумелые псы.

Прошка пересёк двор, заглянул в хоккейную коробку: хоть бы одна знакомая кошачья морда. Никого. он вздохнул, посидел немного у стены, подставляя себя солнцу, потом задумался.

Проша всё прекрасно понимал и знал, что прощение ему будет лишь в одном единственном случае. Значит судьба – быть ему голодным и облезлым бездомным котом. «Баба Вера упряма, она-то уж проживёт без кота… или заведёт себе какого-нибудь подхалима, — размышлял Прошка, — будет спать на моём месте и лопать из моей миски». При мысли о еде, он представил жирную, всю в застывшем масле, с запахом чеснока домашнюю котлету. Сглотнул слюну и простонал:

— Ну, что же делать!?

Умная мысль, простая до гениальности, пришла сама по себе.

«А может пойти и поймать эту дерзкую мышь!? Тихонько так поймать, придушить и положить на видном месте. Уж не есть же её в самом деле. Баба Вера сразу подобреет и на радостях накормит досыта. Наверное сразу отварит курицу, ну или хотя бы куриную ножку». Опять заурчало в животе, но на душе уже стало легче от принятого решения.

Между тем, долго ли, коротко ли, но и этот день подходил к концу. Проша решил дождаться полной темноты, чтобы незамеченным пробраться домой. Он прикинул где находится его квартира и побрёл уже весь в мыслях о праздничном завтраке.

Глава 6

Поймать мышь оказалось не так сложно, как представлял себе Проша.

Когда он таким же путём — через форточку проник в квартиру — баба Вера, к счастью, уже спала. Прошка бесшумно прошёл к кладовке, изо всех сил принюхался, сел и стал ждать. Дверь в кладовую была приоткрыта и вскоре оттуда донёсся слабый шорох. Проша совсем затаился, перестал дышать и весь собрался как сжатая пружина.

Наконец сама мышка, маленькая и противная, высунулась наружу. Она осмотрелась, понюхала крохотным носиком воздух и, учуяв кошачий дух, метнулась обратно. Но тут уже природа была на стороне Прохора. У него же в крови была молниеносная реакция на такую жертву. Впрочем, об этом он даже и не подозревал. Мышка забарахталась под его тяжёлой лапой, вытаращила глазёнки, зашевелила пальчиками и вдруг. запищала на чистом кошачьем языке:

— О, великий из великих, прекраснейший из прекрасных, благородный Проша! Неужели ты позволишь себе погубить такое маленькое и беззащитное существо!?

Проша от удивления даже рот раскрыл (хорошо, что держал он её не в зубах). Вот это да! Он и мышей-то в жизни не ловил, а тут один раз поймал и такой экземпляр! Говорящий!

Однако он быстро пришёл в себя и сделал равнодушную мину. Кто знает этих мышей. Вдруг они все повально научились болтать по-кошачьи, вдруг это их новая стратегия!? И Прохор ехидно улыбнулся.

А бедная мышь уже почти задыхалась под его тяжёлой лапой.

— Я не простая мышь, — пропищала она, — я владею силами колдовства, убив меня — ты сделаешь страшную ошибку! Отпусти меня, умоляю! — она закатила глаза.

— Вот ещё, — равнодушно проворчал Проша, а меня из-за тебя из дома попрут!

— Я смогу помочь тебе!

Проша ослабил когти и недоверчиво прищурился:

— Говори любое твоё желание и оно тотчас будет исполнено! — торжественно прошептала мышка, — ну же!

— М-м-м. — и тут Прошка всерьёз, по-настоящему задумался: «А вдруг она не врёт? А вдруг она и вправду какая-нибудь волшебная!? Придушить я её всегда успею, но может быть сначала загадать что-нибудь эдакое. Например, килограмм копчёной колбасы. Нет, два. И не колбасы, а лучше сразу окорок, такой кусочище размером с меня, или с бабу Веру. «

И тут ему в голову пришла такая идея, от которой даже дух захватило. Проша уставился в одну точку и перестал дышать. Мороз пошёл у него по спине. Вся жизнь, включая последние два дня прошла у него перед глазами. Заныло больное место, заурчало в голодном желудке, защемило обиженное сердце.

Итак, решено! Он скосил глаз на притихшую грызунью. Та, не мигая, смотрела на него. Проше опять стало не по себе. Он нервно сглотнул и осипшим голосом прошептал:

— Если ты действительно. ну. колдунья, то. то сделай знаешь что?

— Знаю! — воскликнула мышка, — ты хочешь стать человеком!

— Да! — подхватил Проша, — да! И ещё. хочу чтобы баба Вера. стала котом, в смысле кошкой! Вот!

Прошка вспотел от напряжения.

— Что ж, твоё желание я исполню. Это не сложно. но хорошо ли ты подумал?

— Хватит болтать! — в нетерпении, каким-то не своим голосом зашипел Прошка и выпустил когти.

Мышка прикрыла глаза, что-то зашептала про себя, и тут всё вокруг закрутилось, замелькало со свистом, в голове Прохора помутилось и он стал проваливаться в какую-то бесконечную тёмную бездну.

Глава 7

Кошечка спала на своей огромной старинной кровати, свернувшись калачиком и прикрывшись пёстрым пушистым хвостом. Ей снились прекрасные тёплые сны: красные и золотистые листья на, блестящем от дождя, асфальте, сантехник Егор Савельич Булкин из ЖЭУ и внучка Оленька из города Лесозаводска. У кошки были длинные элегантные усы, серая с проседью шёрстка и маленькие острые ушки, которые чуть подрагивали во сне.

Прохор стоял рядом и задумчиво смотрел на спящую кошку. В руках его был старый солдатский ремень с выпуклой тупоконечной звездой. От хлёсткого удара маленькая кошка распласталась на кровати и, раскинув передние лапы, очумело вскинула яркие зелёные глаза. Второй удар не застал её врасплох, она метнулась с кровати, пересекла комнату и бросилась к двери. Проша, небрежно помахивая ремнём шёл следом. Дверь была заперта, кошка на мгновенье прижалась к ней, потом бегло скосив глаза на раскрытое окно, пригнув голову, пулей взлетела на подоконник. Когда Проша обернулся — только воздушный тюль штор слегка покачивался в темноте уходящей ночи.

Город лениво просыпался. Потягивался стройными многоэтажками, позёвывал распахнутыми окнами и вдыхал всей грудью, не тронутый ещё смогом, утренний осенний воздух. Первые прохожие робко высовывались в зябкое продрогшее утро. Собаки стремглав выскакивали по своей нужде, разгоняя притихшие лужи.

Двор оживал. И никто в этом огромном дворе не мог видеть, неприметную среди серых бордюр, маленькую серую кошку. Она сидела у мусорного контейнера и отчего-то ей казалось, что именно здесь, у мусора, ей и место. В углу сиротливо стояли до боли знакомые мётлы и грабли для листьев.

Мучительно напрягаясь, силилась кошка вспомнить хоть что-то. Медленно, очень медленно приходили к ней нужные мысли. Наконец, ступенька за ступенькой, проходя по лабиринтам извилин, встал перед ней весь прошедший день.

«Сначала я убрала двор, — подумала маленькая кошка, — потом что-то по хозяйству делала и в магазин сходила, ну да. Затем готовила, а к вечеру, точно помню — тесто поставила. убежало поди тесто. Потом посмотрела сериал и спать легла. потом. потом ударил меня кто-то. А кто!? За что?»

И тут возник у неё перед глазами облик этого самого типа,который хлестнул её чем-то тяжёлым и плоским. Тип был щетинист, толст и усат. Глазки вприщур и, оскалившиеся в злорадной ухмылке, мелкие редкие зубы, крупные волосатые руки и толстые короткие ноги. И самое внушительное — огромный круглый живот.

«Кто это? Что он делает в моей квартире? — доходило до кошки, — почему я здесь, на улице и почему я. это не я!?» Холодок прошёл у неё по коже. Наконец весь ужас происходящего дошёл до неё. «Боже, а ведь это я просто умерла, и моя душа вселилась, стало быть, в другое существо, — решила кошка, — значит существует всё-таки переселение душ. Как хорошо! Хотя, с другой стороны, чего уж тут хорошего — умерла ведь». Мысли опять спутались, замелькали как прозрачные мушки перед глазами и маленькая кошка стала в смятении прохаживаться у самого дома. У дома, где она ещё вчера благополучно жила, готовила тесто и вязала внучке шерстяные носочки. Было бесконечно жаль себя, жаль всех родственников и знакомых, с которыми она уже никогда не поговорит по-человечески.

Кошка стала вспоминать всё слышанное о жизни после смерти, о душах и прочей мистике,чему с трудом верила. Так, раздумывая, сама того не замечая, медленно подошла к своей лоджии, увитой плющом и своим окнам с белоснежными шторами. Постояла с минуту, задрав голову, потом, не задумываясь, легко вспорхнула на металлический козырёк и на подоконник приоткрытого окна.

Толстый неуклюжий человек сидел к ней спиной. Его волосатые ноги в маленьких тапочках покоились на краешке стола. Здесь же на столе, на разложенной газете лежал целый гастрономический отдел: дымящиеся куски жареной баранины, перламутровые гроздья сосисок, копчёный балык, облитый соусом, огромная, ноздреватая, как полная луна, голова сыра и прочая снедь. Щёки у толстяка раздувались, он сопел, урчал и, шумно чавкая, жевал, время от времени вытирая жирные руки о скатерть. При этом он успевал ковырять в зубах коротким замусоленным пальцем.

Вдруг он перестал жевать, затем резко обернулся и встретился взглядом с маленькой кошкой. Его осоловевшие от сытой еды зелёные глазки впились в неё гипнотическим взглядом. У кошки похолодело внутри. Как знаком был ей этот взгляд, полный преданности и лукавства! А эти усищи, пухлые мохнатые конечности. Кошка оцепенела и, затаив дыхание, сказала:

Впрочем, сказать она хотела совсем не то. Толстяк хихикнул, отвернулся и, откопав на столе какой-то огрызок, опять повернулся к ней.

— Что, бабуля, проголодалась? — продолжая жевать, спросил он, потом повертел в руках кусочек и, притворно сосредоточившись, предположил: — а может вы предпочитаете мышку на обед!? — и опять ехидно оскалился.

Баба Вера ничего не ответила. Прыгнула с подоконника на газон и пошла прочь, опустив голову, плавно и мягко ступая, как и подобает нормальной домашней кошке.

В полузабытьи бродила баба Вера в тени огромных домов весь оставшийся день. Скоротала ночь где-то в тёплой песочнице и с утра опять блуждала как во сне по шумным дворам. И прошла ещё одна ночь и ещё день.

И снова наступило безветренное, но холодное осеннее утро.

Глава 8

Два замызганных лохматых котёнка, видимо бездомных, копались в мусорном контейнере. Молча, обнюхивая каждую вещицу, не доверяя глазам, они искали съестное.

— Эй, детвора! — крикнула им баба Вера. Она сидела рядом и вот уже несколько минут наблюдала за ними. Честно говоря, ей и самой не мешало бы чего-нибудь перекусить. Но не из помойки же!

Котята обернулись и уставились на незнакомую кошку.

— Прыгайте сюда! — приказала им баба Вера, и те послушно, толкаясь и стряхивая с себя мусор, свалились к ней. — Как вас зовут, ребятки? — баба Вера добродушно склонила голову набок. Котята переглянулись и один ответил:

— Меня зовут Проныра, а его — Невезучий, — и добавил смущённо, — беспризорные мы, ничьи.

— Я вижу, вздохнула баба Вера, — а где вы живёте?

— Как это? — не поняли котята.

— Ну, где спите, где отдыхаете.

— А-а. Отдыхаем — там где спим, а спим — где придётся, — печально улыбнулся Невезучий.

— М-да, — сказала баба Вера, — бедные крошки.

— Ну, а собираетесь ли вы где-нибудь все вместе, на собрание, или как там у вас называется?

— А-а, на Совет,что ли, — и наморщив, и без того сморщенный лобик, начал объяснять. Всё в его рассказе было так непонятно и засекречено, что баба Вера, толком ничего не поняв,предложила им просто вместе туда пойти. В неизвестно какой подвал, непонятно какого дома, в час, когда вечерняя сырость опустится на пожухлую траву.

Такого количества кошек сразу не видел, наверное, никто в жизни.

Когда баба Вера опустилась по влажным холодным ступенькам вслед за своими новыми знакомыми — её встретил мрачного вида одноглазый ободранный кот с отгрызаным ухом. Он подозрительно покосился на вошедших и рявкнул:

— Суббота! — ответили хором котята.

— Проходь, — буркнул одноглазый, и компания очутилась в просторном высоком подвале.

Кругом были кошки. На дырявых ящиках, каких-то коробках и картонках, просто на земле сидело несколько десятков разношерстных, разномастных и разнокалиберных котов и кошек. Были тут и чёрные, как воронье крыло, таинственные мрачные коты и белые, непринуждённо элегантные и чистоплотные; простовато-серые всех оттенков и рыжие — яркие как золото. Были коты в яблоках, в крапинку и даже был кот с яркими пятнами зелёнки через забинтованные бока. В углу сидел кот с пустой консервной банкой, привязанной к хвосту. (Баба Вера иногда встречала его во дворе. Бедный кот никому не давался в руки, носился как ошалелый и жалобно вопил, действуя всем на нервы.)

Все кругом мурлыкали, мяукали и шипели.

На большой железной бочке, в центре подвала возлежал сибирской породы огромный белоснежный кот с шёлковым голубым бантом нашее и сонно щурился. Баба Вера скромно присела в сторонке и стала наблюдать. Её спутники — Проныра и Невезучий, кивнув на кота, прошептали, затаив дыхание: «Барсик Двенадцатый!»

Кот лениво и небрежно вытянул вперёд правую лапу и вдруг всё стихло. Даже во дворе никого не стало слышно.

«Мистика!» — подумала баба Вера.

Кот открыл глаза, оглядел присутствующих цепким взглядом и тихо произнёс:

— Добрый вечер, уважаемые дамы и господа!

— Добрый вечер, Ваше Высочество! — вразноброд загалдели все.

— Что новенького в нашем округе? — спросил Его Высочество и поднял голову. Вперёд вышел старый серый кот, облезлый и худой до безобразия. Он выдержал паузу, откашлялся и сказал:

— Осмелюсь доложить, Ваше Высочество, за прошедшие сутки никаких происшествий у нас не произошло. — Он потупил взгляд, как бы извиняясь за такое дело, и присел.

— Ну что ж. — опять как-то сонно выдавил из себя Барсик Двенадцатый, — прекрасно, прекрасно.

Кругом стояла мёртвая тишина. Его Высочество прикрыл глаза и задремал на минуту. Потом открыл один глаз, затем другой, полюбовался на свои ухоженные когти и уставился исподлобья куда-то поверх голов.

— Кто эта незнакомая барышня? — вдруг спросил он.

У бабы Веры похолодело внутри.

Глава 9

Проша тащился к дому, сгибаясь под тяжестью сумок. В сумках лежало: пять килограммов свиной вырезки, два десятка говяжьих котлет, семь костлявых синюшных цыплят, пара пакетов молока и несколько пузырьков валерьянки.

Прохожие смотрели на полного зеленоглазого гражданина и удивлённо улыбались ему вслед.

Сегодня утром Проша вытащил последние купюры из Бабвериного комода и сейчас шёл озадаченный: что же делать дальше? Кассирша в гастрономе долго и подозрительно пересчитывала смятые бумажки, тыкала в калькулятор, шептала что-то, закатив к потолку глаза и наконец выдала сдачу — две блестящих монетки.

На душе было тоскливо. Какое-то седьмое чувство подсказывало Прохору, что много, на эти оставшиеся денежки, он уже не купит. Предстоящий шикарный ужин не радовал.

Придя домой, Проша бросил пару цыплят в кастрюлю с водой, включил плиту и сел к окошку, подперев кулачком пухлую щёку.

На улице было весело. Была суббота, люди отдыхали, позади была трудовая неделя, опустошённые от урожая дачи и всякие обыденные заботы. Тётеньки, щеголяя друг перед другом всякими обновками, вышагивали с детскими колясками; дяденьки в спортивных костюмах, одинаковых как униформа, копошились возле своих «Тойот». И все были такие умные, спокойные и довольные собой.

Проша знал, что денежки платят за работу. И чем больше работаешь — тем больше денежек. Кажется так. «Но ведь я же ничего не умею, — обречённо подумал Прохор, — и куда меня возьмут. неграмотного и толстого. «. Он налил себе в гранёный стакан немного валерьянки, опрокинул его в рот, крякнул, занюхал какими-то цветами в горшке и опять уставился в окно. В голове немного закружило, тоска уходила прочь, и внезапно прекрасная идея пришла Проше на ум. «А что если пойти и устроиться дворником! Вместо Бабверы. Она же. того, ей только хвостом сейчас пыль мести!» — и Проша довольно улыбнулся.

Аромат куриного бульона разносился по кухне.

Гипнотический взгляд Барсика Двенадцатого пронзил её до самых костей.

— Кто вы, о прекрасная незнакомка? — величественно произнёс он.

Баба Вера задержала дыхание и сказала пересохшими губами:

— Я Вера Ивановна Ромашкина.

Кругом засмеялись. Барсик скосил в сторону глаза, и опять всё стихло.

— Что вы, — промурлыкал он, — к чему такие формальности? Какое нелепое и длинное имя для кошки. С вашего позволения, с этой минуты мы будем называть вас. ну, скажем — Вероника. — Барсик божественно улыбнулся и продолжал:

— Подойдите сюда, любезная Вероника, и поведайте нам свою историю. Что привело вас к нам, доброе ли, худое?

Баба Вера встала и неуверенно прошла вперёд, к свету. Все расступились перед ней. Она подошла ближе к бочке-трону Барсика Двенадцатого, оглядела Совет и сказала:

— Вы меня конечно извините, Ваше Высочество, дорогие кошечки и коты. Хотите верьте, хотите — нет, но я ещё недавно была Верой Ивановной Ромашкиной, — баба Вера смутилась, ожидая опять услышать смех, но все молчали, уставившись на неё. — Ещё вчера я работала дворником в нашем дворе. — и она, как могла, страшно волнуясь, поведала собравшимся о странном происшествии, случившимся с ней, о подозрительном типе, живущем в её квартире, о манной каше, солдатском ремне и, наконец, о маленькой чёрной мышке, невесть откуда взявшейся в их обыденной жизни.

— Я сердцем чувствую: что-то тут не так! — заключила баба Вера и посмотрела вверх, на Барсика Двенадцатого. Его Высочество был — весь внимание. Он оглядел подвал. Зловещая тишина царила вокруг. Собравшиеся смотрели на него,как бы ожидая чего-то. Наконец Барсик прикрыл глаза, вздохнул и еле слышно спросил:

— Скажите, это была всего одна очень маленькая чёрная мышка с острым носиком и белыми ушками?

— Да, — ответила баба Вера.

— И именно после того, как она появилась у вас, — сказал металлическим голосом Барсик Двенадцатый, — именно после этого Вам, дорогая Вероника, показалось вдруг, что Ваш Проша — это человек, появившийся у вас дома?

— Может быть, — прошептала баба Вера, затаив дыхание.

Барсик привстал. Какой-то хищный огонь блеснул в его холодных бронзовых глазах. Он посмотрел на присутствующих и, как бы в раздумье, произнёс:

» Клавдия, Клавдия. — зашептали все тотчас, — Клавдия! — шипели старые коты, выпуская когти, — Клавдия!» — сдавленным голосом зароптали кошки. Малыши, прижимаясь друг к другу, со страхом смотрели на старших.

— Клавдия-я-а-а-у-у. — взвыл страшным голосом Барсик Двенадцатый.

— Открыто! — сказали за дверью, в которую постучал Проша. На двери было написано: «Начальник ЖЭУ».

За столом сидела грузная пёстрая дама и делала вид. Сначала она сделала вид, что очень усиленно работала и её отвлекли очень некстати. Потом она сделала вид, что очень внимательно слушает посетителя.

— Здрасьте, — робко сказал Проша.

— Садитесь, — указала дама-начальник на стул у дверей, — слушаю вас.

Проша смутился, облизал языком пересохшие губы и промямлил:

— Я пришёл, вот. устроиться хочу к вам, на работу.

Дама облегчённо вздохнула. Видимо она ждала проблемы посерьёзней. Она расслабилась, поправила фиолетовую причёску, передвинула телефон на миллиметр в сторону и проникновенно спросила:

— А какая у вас специальность? Слесарь? Электрик? Может, столяр?

— Э-э. я хотел бы дворником, — испуганно проговорил Проша.

— Хм, — сказала Начальник, — ну хорошо, я буду иметь ввиду, тут как раз у нас.

Проша замер. Дама полистала какие-то бумаги и скомандовала:

— Давайте ваш паспорт и трудовую книжку!

— Что? — в ужасе переспросил Проша.

— Ну, документы у вас с собой?

Пот выступил на лбу у Прохора. Он покраснел, потом побелел, потом покрылся пятнами. Тело его прилипло к стулу, руки задрожали. Хотелось мгновенно исчезнуть с этого места.

— Возьмите меня на работу, пожалуйста, — захныкал Проша, — у меня нет документов, но я — Прохор, честное слово! Я буду хорошо работать, — лепетал он, — я всё сделаю, я буду стараться, ну пожалуйста.

— Молодой человек! — торжественно произнесла дама, — у вас нет документов, как я могу доверить вам такую ответственную работу? И как, позвольте узнать, я вообще зачислю вас в штат?! — Она гордо посмотрела на Прохора. Сила воли и непоколебимость сияли у неё в глазах. Однако, начальник вдруг вспомнила, что она — всё-таки женщина: жалкий вид гостя вдруг пробудил в ней какие-то материнские чувства и она, откашлявшись, тихо спросила:

— У вас, что, нет даже какой-нибудь справки?

Проша ничего не ответил. Встал, печально посмотрел куда-то в окно и уже в дверях обречённо вздохнул:

— У меня ничего нет. И никого. Извините.

— Хм! — ответила ему вслед дама-начальник.

— Скорее, скорее! — торопил бабу Веру ободранный кот. Они шли вдоль громадин многоэтажек и высматривали нужный дом. За ними крадучись, пригнув голову, спешили ещё несколько кошек и котов. Был вечер. В окнах загорался свет.

— Это страшное существо, — говорил на ходу ободранный, — Клавдия многим строит козни. И только она внушает котам эту идиотскую мысль — стать человеком. А люди!? Бедные люди. Чем они не угодили этой проходимке. После долгих и безуспешных поисков Клавдии мы совсем отчаялись и смирились со своей судьбой. И вот теперь, благодаря вам, мы напали-таки на её след. Скорее же, прошу вас.

— Это здесь! — воскликнула, наконец, баба Вера. Они стояли у тёмного окна с ажурными тюлевыми занавесками и брызгами хлорофитума в горшках. Все задрали головы вверх. Присели, вздохнули и не сговариваясь долго молчали.

Несколько шагов отделяло их от маленькой мышки Клавдии. Многие из них думали о ней и в то же время о чём-то большом, светлом, которое обрывками воспоминаний ещё жило у них в сознании. Неужели прошлое можно вернуть?

Ободранный кот ещё раз тяжело вздохнул и полуобернувшись позвал:

Подошёл поджарый и худой как арматура мрачный кот.

— Фёдор, иди доложи Барсику Двенадцатому — мы на месте, пусть поспешат.

Мрачный молча кивнул и растворился в темноте.

Баба Вера снова посмотрела на тёмные окна своей квартиры и вдруг вспомнила опять толстого типа. «А где он? — спросила она себя, — а вдруг он дома и просто не включил света? Вдруг он вообще смотрит сейчас на них в щёлку из-за штор и злорадно улыбается». Баба Вера тревожно оглянулась на ободранного. Силу и спокойствие излучали его острые, светящиеся в темноте глаза. Он взглянул на бабу Веру и сразу понял о чём она думает.

— Прохор? Хм, ваш Прошенька уже тысячу раз пожалел о своём поступке, уверяю вас!

Двор стихал. Безлунная ночь обещала быть по-осеннему стылой и мокрой. Играл «Маяк». Люди укладывались спать.

У младшего лейтенанта милиции Семёна Тишкина начиналось дежурство и он не мог спать. Его ждал разноголосый светящийся пульт в дежурке, табельный пистолет и несколько чашек чёрного кофе.

Пробежав глазами список происшествий за день, лейтенант Тишкин обратил внимание на скупые строчки о задержании некоего гражданина на центральном рынке. «11.00. У гр. Мамедова было украдено мясо в виде шашлыка (400 гр.)»; «12.30. У гр. Бубликовой похищено содержимое сумки, а именно: килограмм ветчины и полкило варёной колбасы»; «13.40. У рубщика мяса Барабекова похищено сырое мясо при разделке, в мясном отделе».

Далее говорилось, что гражданин, подозреваемый в вышеперечисленном, задержан, в содеянном полностью сознался и чистосердечно раскаивается. На вопрос о причине его странного поведения отвечает одно — «Хочу есть!»

«Бомж!» — решил Сеня Тишкин и поискал глазами фамилию. Вместо фамилии везде стояло просто «Прохор». Семён хмыкнул, потянулся, хрустнул пальцами и крикнул:

Тотчас возник молодой милиционерчик с погонами рядового и вопросительно застыл в дверях.

— Вот тут одного взяли, — сказал Сеня, — которого на рынке. Что-то личность незнакомая. Он где, в КПЗ?

— А-а, этот, — кисло ответил Петров, — толстый такой и немного того. с приветом. Да, в клетке с остальными бродягами. Переночуют и выгонят, что с них взять. — Петров сунул руки в карманы и присел на краешек стола. Закурили.

— Подшефных надо знать в лицо, — пуская дым в потолок, сказал Семён Тишкин.

— Да-а, бедолаги, сколько их сейчас, — погрустнел Петров, — ни семьи, ни работы, ни угла своего. Вот, взять этого, новенького, откуда он взялся? Такой весь упитанный, понимаешь, холёный, как буржуй. Но почему-то голодный как собака. Не поверишь — всё, что стащил, говорят, съел! — Петров усмехнулся и предположил: — может горе у него какое, что-нибудь личное. мало ли. вот крыша у человека и поехала. Депрессия.

— Может быть, может быть, — согласился Семён, — пройду потом посмотрю на этого субъекта, как его там. Прохор.

Тревожно затрещал телефон на пульте. Лейтенант Тишкин нахмурился и сосредоточенно приклеил трубку к уху.

Шло очередное беспокойное дежурство.

Маленькая однокомнатная квартира Веры Ивановны Ромашкиной быстро наполнялась гостями. Входили они в дом не совсем обычным способом — через форточку. Коты толкались в темноте, цепляясь когтями за шторы, но никто не проронил ни звука. Десятки ярких зелёных и жёлтых глаз огоньками мелькали в темноте кухни.

Вот вдруг все замерли и в почтении склонили головы. Его Высочество Барсик Двенадцатый, грациозно вспорхнув и мягко приземлившись, вошёл в помещение. Он поискал глазами бабу Веру и взглядом спросил: «Она здесь?» Баба Вера неуверенно подёрнула плечами.

Между тем несколько разведчиков с чрезвычайно острым обонянием уже протискивались через толпу, на ходу принюхиваясь. Через многие запахи — старой мебели, давно не вытираемой пыли, запахи валерьянки, пролитой там и сям, чуткие носы опытных охотников сразу уловили далёкий запах маленькой мышки.

Сейчас она была хозяйкой в этой опустевшей квартире. Обширные владения Клавдии были полны крупы, гороха и сладких ржаных сухариков. Она мирно посапывала, свернувшись в маленький комочек, на тёплом шерстяном носке в тёмной кладовке.

Коты бесшумно, как только могли, крались всё ближе и ближе. Барсик Двенадцатый сидел у дверей, отрешённо выпуская и пряча холёные когти. Баба Вера с волнением смотрела на него. «О, боже, — думала она, — и поверить страшно, неужели я снова смогу стать человеком, неужели это не сон!?» Она огляделась: родные салфетки, разделочные доски, расписанные яркими подсолнухами, блестящая в темноте посуда и маленькая иконка в углу смотрели на неё.

В комнате послышался какой-то шум. Барсик Двенадцатый встал и, кивнув бабе Вере, прислушался. В кухню заскочил Ободранный.

— Готово! — произнёс он. Глаза его дико блестели.

Клавдия лежала в центре комнаты и, притворно прикрыв глазки, стонала. Коты сидели вокруг, образовав плотное кольцо. Барсик Двенадцатый прошёл по мягкому ковру к ним и все, потеснившись, освободили ему место. ОН присел и долго молча рассматривал жертву. Мышка открыла один глаз, посмотрела на Его Высочество и показала ему язык. Барсик печально улыбнулся и произнёс:

— Вставай, мерзавка, пришёл час расплаты!

Эти слова навели ужас на бедную мышь. Она вытаращила глазки, сжала ротик и севшим голосом пропищала:

— Вы не сделаете это!

— Сделаем! — тихо выдавил Барсик.

Клавдия привстала и огляделась. Полные ненависти глаза, острые зубы, готовые растерзать её, были вокруг.

— Но вы же навсегда останетесь такими, — робко напомнила она.

— Плевать! — грубо ответил Барсик Двенадцатый и отвернулся.

— Подождите! — взмолилась Клавдия, — а если я всё сделаю. всё. всё что захотите. пообещайте, что не тронете меня!

— Не торгуйся! — вышел вперёд Ободранный, — тебе ли диктовать условия!? Сначала ты вернёшь всё на свои места. А судить тебя будут кошки. Как знать — может, они и пощадят тебя.

— Я страшно богата, я сделаю и вас бесконечно богатыми. я дам вам всё, поверьте. — затараторила Клавдия. Потом как-то сникла и пропищала: — ну отпустите меня-а-а.

— Брысь! — выругался Барсик Двенадцатый, — приступай к своему делу и не ной.

— Да-да, хорошо,я сейчас. я уже. я быстро.

Шёл четвёртый час ночи. Младший лейтенант Тишкин, глотнув крепкого кофе и потянувшись, встал и прошёлся по дежурке. Потом вышел в коридор, походил взад-вперёд и, вспомнив про толстого голодного бомжа с рынка, спустился в полуподвал к зарешёченной комнатушке, называемой в обиходе «клеткой».

То что он увидел — повергло его в удивление, затем в смятение. Бомжей в клетке не было. Милиционер подскочил ближе, крикнув на ходу «Петров!», и вдруг увидел, что на нарах зашевелилось несколько лохматых и грязных, видавших виды котов.

Семён беззвучно выругался и вытер холодный пот.

А в это время, на другом конце города, в маленькой квартире первого этажа большого дома не спали. Весёлый гомон стоял там. Десятка два человек, возбуждённо перебивая друг друга, болтали о всякой ерунде. Они сидели на диванчике, на кровати, на подоконниках и просто на полу. Они слушали друг друга и слушали себя, упиваясь собственной речью. Смеялись сквозь слёзы и плакали улыбаясь.

У окна, в большом уютном кресле сидела Вера Ивановна Ромашкина. Она довольно улыбалась, прикрыв глаза. На коленях у неё лежал красивый белый кот с голубым бантом и мирно урчал. Его Высочество никогда не был человеком и это стало для бабы Веры приятным сюрпризом. «Вот и славно, — решила она, — вот и хорошо!»